Возле распахнутой двери церкви показался Эрни в грязных разодранных на коленях штанах и покрытой темными пятнами клетчатой рубашке. Непонимающе обведя взглядом зал, сумасшедший, что было сил, завыл, размазывая по смуглым щекам ручьем текущие слезы. Упав на корточки, Эрни принялся колотить кулаками о каменные ступени, разбивая в кровь руки.

От нечеловеческого воя волосы встали дыбом. Кто-то закричал, чтобы его немедленно вывели вон, и Джек в изумлении понял, что визгливый и испуганный голос принадлежит Паркеру, церковному садовнику. Бобби Шифер и отец Сэмуил бросились к катающемуся по камням сумасшедшему, пытаясь привести в чувства и вывести прочь.

Расходились в полном молчании. Джереми вел за руку Тину. Женщина продолжала изумленно таращиться на портрет и оглядывалась даже тогда, когда они переступили порог церкви. С двух сторон несчастных родителей поддерживали шериф Гордон и Рон Керлин. Люди продолжали подходить, выражая соболезнование, но, похоже, только мистер Джереми понимал что происходит.

Рыдающая Кети, растолкав толпу, бросилась к Майклу. Уткнувшись в его грудь девушка, всхлипывая, бормотала какая она глупая дура, и иногда ведет себя как идиотка. Майкл осторожно приобнял ее – и счастливый и несчастный одновременно, лишь слегка качнув головой, отвечая Луису на немой вопрос.

Заметив мать, выходящую из душного церковного зала на свежий воздух, Джек поспешил на встречу. Керол с силой обняла его, прижав к себе. Ее сотрясал озноб. Ужас, который она пережила много лет назад – вернулся. Она больше не могла скрывать его под маской напускного равнодушия. Ей было страшно за их дальнейшую судьбу, и теперь Керол не могла утаить это от сына.

Происходящее напоминало кошмар из сна. Чувство вины засасывало, словно в трясину, тянуло вниз, больше не оставляя проблеска надежды, лишь злость на себя. Он погружался в пучину безотчетного страха, и больше не хотел бороться: пусть это мертвое течение выкинет куда угодно, лишь бы все закончилось как можно быстрее и как можно болезненней.

Боль – это то, что он заслуживает. Нить жизни, словно тонкий волосок, который оборвется в любой момент, и так важно, как будут жить после тебя те, кого ты любишь. Те, кого ты оставишь.

Он не хотел, чтобы мать вновь страдала.

Он больше не допустит этого.

Когда днем, они с матерью вернулись из церкви, она взяла с него слово, что он обязательно пойдет на ужин к Скайокерам.

– Откуда ты об этом знаешь? – Он был так удивлен, что голос задрожал, готовый сорваться на крик.

– Джек, тебе нужно успокоиться. Неужели ты забыл – мы будущие родственники. К сожалению, я не могу пойти вместе с тобой, так как допоздна буду работать в студии. Открытие галереи не за горами, а я ничего не успеваю. Это все так ужасно на меня подействовало.

Пол… Тина… вернув былые воспоминания, это так страшно, – она закрыла лицо руками, плечи подрагивали. Джек подошел к дивану и опустился рядом. – Я боюсь, что с тобой может случиться несчастье. Джек пообещай, что будешь вести себя разумно, осторожно. Пожалуйста. Джек, пообещай, что ты меня не бросишь!

Он обнял ее за плечи, прижав к себе.

– Ты же знаешь – я никогда так не поступлю, да?

– Да…

– Мама кто звонил утром? Почему ты бросилась из дома, ничего не сказав? Ты тогда уже знала о Поле, верно? Тебе сказали об аварии?

– Я не могла… не смогла бы повторить тебе это. Не смогла бы, даже если захотела. Мне необходимо было срочно поехать на собрание, потому что…

– На собрание? Мама произошло такое, а ты отправилась на собрание ордена?

– Джек, дорогой, я не могу говорить об этом. В день восемнадцатилетние тебя во все посвятят, и ты поймешь, что я имею в виду, но только не теперь, слышишь. Ты же знаешь, Тина Хьюстон входит в число руководителей, нам нужно было принять незамедлительные меры для…