– Не отворачивайся – пора вставать, – оглянувшись, кричит:

– Папа, – из пространства материализовывается отец:

– Смотри… – протягивает руку, выкладывая на ладонь мелкое, шевелящееся.

Очнулась. Перед глазами вспыхивают и тают жёлтые искры. Тяжёлая голова превращается в пульсирующий шар. В такт пульсации скребёт в ладони. Перекатившись на спину, раскрывает руку. Рыжий таракан стучит передними лапами по подушке большого пальца.

– Он чувствует… – думает женщина.

Компас в кармане разогревается, обжигая бок. Свободной рукой, вытаскивает его:

– Говори, – звучит её голосом.

– Я с планеты, на которую вы летите, – пошевелив усами, насекомое отворачивается.

– Он действительно говорит? – вопрос прерывается внезапным воспоминанием дезинфекции отсека и множеством мёртвых насекомых. Скомкав голограмму, выбрасывает в виртуальную корзину.

Таракан поворачивается, привстаёт на задние лапы. Мария понимает – сканирует – как люди в запрещённых очках. Компас висит над ним. Повернувшись тупой стороной, шелестит:

– Обычная телепортация… Моё имя Ровентун, – больно царапает по ладошке. Женщина с трудом сдерживает рефлекс сжимания, – капитан шатла Уросенто». Мы прижаты к обшивке Вашей капсулы, – человек недоверчиво рассматривает насекомое.

– Хочешь увеличения? – транслирует он. Кивает. Разворачивается к иллюминатору. Сложив передние лапы, шевелит усами, раскрывая оранжевые крылья. Пространство складывается в прозрачный экран. Трёхдешная модель зависает перед глазами. Треугольная морда смотрит полусферами, разделёнными на множество граней. Под овальным подбородком шевелится дополнительная челюсть, покрытая волосками. Над плоской головой поднимаются четыре уса, увенчанные чёрными шариками. Между ними бегут молнии. Насекомое опускает усы. Изображение поворачивается. Профиль морды переходит в округлое туловище с семью мускулистыми ногами. Мария ахает, заметив по три пальца на передних лапах, напоминающих конечности земноводных. Панцирь напоминает твёрдый, полудрагоценный сплав. Мария любуется янтарным мерцанием спинки и боков. В хвостовой части крупные мурашки мчатся по рукам. Омерзительная, бугристая задняя лапа, похожая то ли на хвост, то ли на хобот заканчивает совершенное создание.

– Мы сильно отличаемся, – сожаление сквозит в интонации, – вы уничтожали наш прообраз на Земле, – соединяет усы. Щелчок током заставляет выйти из состояния лёгкого транса. Модель исчезает.

– По образу и подобию, – думается Марии.

– Да, – поймав мысль земной женщины, продолжает насекомое, – в отличие от земных крэков, мы мыслящие структуры. Половина нашей планеты непригодна для проживания, поэтому мы согласились принять соседей в виде вас. Вы не сможете выйти за контур, не сможете нас уничтожить.

– Что будет через тысячу лет? – спрашивает Маша.

– По пророчествам святых – планета очистится. Мы обретём былые размеры и станем жить на всей планете.

– У них есть святые… былые размеры… – эхом шелестит рядом.

– Какие размеры, – голос Марии срывается на визгливые ноты.

– При нормальном развитии…, – Ровентун на мгновение задумывается, – … ваши лошади… – Мария вспоминает кино с огромными монстрами, пожирающими людей.

Поймав мысль, Ровентун шевелит лапами. Женщине чудится гомерический смех.

– Наше питание то, что у вас называется – травы, минералы, выделения других существ. Образное мышление издевается над Марией, отправляя извращённые картинки.

– Нет, нет и ещё раз нет, – скороговоркой повторяет она. На этот раз Ровентун с интересом следит за полётом подавляемой фантазии.

Чтобы отвлечься, спрашивает:

– Что будет с нашими потомками?