Теперь мы были как два лося – неслись огромными скачками, разве что рогов на голове не хватало. Мой попутчик видел в темноте не хуже кошки. Время то времени он дергал рукой, за которую я держалась, корректировал направление. А я бежала крепко зажмурившись. Чего зря глаза таращить? Все равно ничего не вижу. Боялась получить веткой по глазам. Все время вспоминала свою бабку, что по молодости славно покаталась на лошадке: хлестнула ветка по лицу – ослепла бабка на добрых 10 лет. Потом, правда, неожиданно прозрела, вышла замуж и произвела на свет моего папочку. Зря старалась, никчемный получился мужичонка – враль, пьяница и бабник. Хотя мне-то обижаться грех…

Еще с полчаса мы активно маневрировали, а потом мой проводник остановился, прислушиваясь. Я затаилась рядом, для уверенности прихватив его локоть еще и второй рукой.

Мы слушали тишину – занятие бесполезное по моим понятиям. Поэтому я нетерпеливо переступала с ноги на ногу и подталкивала спутника в спину своим не в меру приближенным боком. Он разозлился и попытался выхватить у меня свой локоть.

Не тут-то было! Памятуя о живописном рассказе водителя, я проявляла бдительность, избавиться от меня «засоня» мог, лишь потеряв при этом руку.

– Стой спокойно, – сказал парень мне тихо и внушительно так, что захотелось его послушаться.

Теперь двигались едва-едва. В результате умозаключений, основанных на внешнем восприятии действительности, мой попутчик выбирал направление. Уж куда он хотел попасть, мне было невдомек и, по большому счету, все равно. Адреналин в крови испарился как пузырьки с поверхности шампанского – все, что я хотела – прибыть хоть куда-нибудь. Мозг охватила тупая усталость, я молча сопела, то и дело заплетаясь ногами в подмерзающих кочках пожухлой травы. Движение наше было неровным. А вскоре я определила, что оно сродни броуновскому движению молекул – мы никуда не шли. То есть, мы шли, конечно, только бестолково и никуда. Осознав это, я взбодрилась, приказала себе отбросить рабскую покорность, с которой плелась вслед за своим поводырем. Уже с новыми чувствами всмотрелась во мрак ночи, прислушалась и принюхалась.

В своей прошлой жизни я точно была собакой. Обоняние – самый развитый орган моего организма. Поэтому к выбору духов я отношусь весьма ответственно. Этот процесс может занять у меня весь день, а может ограничиться одной секундой. Все зависит от того на какой аромат нападет в первую очередь мой нос.

Чтобы сбить собаку со следа посыпают дорогу перцем, мне же достаточно втянуть какой-нибудь слащавый аромат, чтобы приобрести моментальную отечность слизистой носа и, как следствие, насморк и слезоизвержение. Поэтому я стойко ненавижу дам, которые не имеют чувства меры и чувства времени. Что, сколько и когда – вот три параметра, которыми нужно руководствоваться в выборе своей ауры.

Представьте: час пик – и мадам, облитая, судя по запаху, целой цистерной духов.

Милые дамы! Тело должно быть чистым! Нет ничего приятнее аромата вымытого тела – и духи никакие не нужны!

Помню, сказала об этом Митровичу в первый день нашего знакомства. Он снисходительно хмыкнул – мол, чего ждать от провинциальной дурочки. А через месяц после нашей встречи возвел мою сокровенную идею в категорию собственного постулата, незыблемого, как закон всемирного тяготения. Собственно говоря, я не испытала от этого неудобств, скорее наоборот. И даже первое время воспринимала это как подтверждение «чувств» к моей персоне – ведь заботился Стефан о моем обонянии. Со временем, правда, прозрела: Стефан все делает лишь во благо себе. Эта концепция «чистого тела», выстраданная мной и прочувствованная собственным жизненным опытом, стала его визитной карточкой. Его «пунктиком», «чудачеством», так необходимым человеку творческому, а, следовательно, человеку с тонкой организацией чувств. И если он начинал в присутствии кого-нибудь из своих «звездулек» характерно шевелить ноздрями, девчонки (а порой и парнишки) мчались, сломя голову, в душ – к Мойдодыру.