Катя резко захлопнула альбом и нахмурилась.

- Надо позвонить Борису. Он наш бывший участковый. Сначала здесь жил, потом в город уехал, квартиру купил. А как на пенсию вышел, дом построил взамен старого, вернулся. Живёт неподалёку и присматривает за нами. Когда женщины живут одни почти всё время, за ними следует присматривать…

- Да, Костя упоминал, что он вам по хозяйству помогает…

- Борис на все руки мастер. - Катя ещё выглядела расстроенной. – А с Симой сложно найти общий язык.

- Мне кажется, что я Серафиме Николаевне совсем не понравилась.

- Сима, она… - Катя оглянулась на дверь. – Не судите её строго. Она всю жизнь при матери. Никакой личной жизни.

- Что я могу ещё сделать, Катя? - Маша взяла инициативу в свои руки. – Мы и не заметили, как время быстро прошло.

- Да, да… - рассеянно произнесла Катя и вновь с тревогой посмотрела в сад.

Около четырёх солнце ушло за крышу дома, оставив запах нагретого дерева, маслянистый налёт на листьях и умиротворяющую атмосферу. Катя зажгла противомоскитные свечи и вынесла на улицу огромный начищенный старинный самовар. Аркадий и Жорж появились друг за другом и, по просьбе Кати, занялись розжигом. Поначалу они мирно справлялись с поставленной задачей, но вскоре послышалось брюзжание Жоржа, и Аркадий оставил его одного, покрутив пальцем у виска, чем рассмешил Машу. Дарья сменила босоножки на симпатичные мюли и, пыхтя сигареткой, продефилировала мимо них по тропинке вглубь сада. Маша помогла Кате выставить закуски и открыть вино, затем поднялась к Косте.

- Цапельский, ты спишь? – она заглянула в комнату, но Кости там не оказалось. Кровать была заправлена и лишь слегка примята. Крышка чемодана откинута, из розетки торчал шнур зарядки. Маша зашла к себе и села перед зеркалом, чтобы расчесать волосы.

…- Я не хочу больше об этом говорить! Мне хватило Софы...

Маша вздрогнула, услышав голос Кости. Видимо, кто-то ему ответил, но Маша не смогла распознать его собеседника, уж слишком тихо тот отвечал.

- Вот как? Это что, угроза? Просто бред какой-то! И чем она вам не угодила? Да отстаньте вы все от меня! – Костя злился.

Маша поднялась и тихо подошла к двери. Постояла, прислушиваясь к шагам в коридоре. Когда она выглянула, снаружи уже никого не было. Маша заглянула ещё раз в комнату Кости, затем зашла в общий душ на этаже, чтобы привести себя в порядок.

С улицы раздались звуки фортепиано, но Маша уже знала, что это пластинка, вставленная в граммофон. Запись была старой – шипела и немного заикалась. Экзальтированность дома и его обитателей просто ошеломляла. Одно было понятно – всё это делалось для Софьи Дмитриевны, и теперь, когда Маша познакомилась с ней и побеседовала с домоправительницей Катей, многое встало на свои места.

Внизу запахло дымком от самовара. Никаких шашлыков не предвиделось - в духовке дожидалась своего часа запечённая баранья нога с капустой и яблоками. Свет, льющийся из окон и дверей веранды, смешался с уличными и кухонными ароматами и стал похож на желтоватый сливочный крем…

Маша спустилась вниз и замерла в дверях, окутанная этим тёплым сладким эфиром. Ей захотелось раскинуть руки и нырнуть в этот свет, заполнивший гостиную. Она зажмурилась и улыбнулась, будто кошка на нагретой лужайке. Семья Цапельских была сейчас перед ней, словно на ладони. Оказывается, это так здорово смотреть на людей, не прислушиваясь к их разговорам.

Она видела Серафиму Цапельскую, которая задумчиво гладила по голове сидящего перед ней Костю. Натали – безмолвную супругу Георгия-Жоры, сидящую в тени веранды. Аркадия, отчима Кости, о чём-то оживлённо рассказывающего и подпрыгивающего на месте, отчего его соломенная шляпа то и дело съезжала на лысеющий затылок. Дарья, прислонившись спиной к стволу старой яблони, со снисходительной улыбкой смотрела на мужа, и от этого её взгляда Аркадий просто цвёл от счастья.