– Куда? – заорала я и пихнула его ногой. Попала по роже. Он, понятное дело, завопил:

– Достала ты меня, дура бестолковая!

– Ты уж выбери: дура или бестолковая?

Я спрыгнула со стола и встала по другую сторону от зверя.

– Пусто, – сообщил парень у двери.

– Конечно, пусто. Потому что ничего у меня нет.

– Плащ давай, – зло попросил Алёша.

– Да пожалуйста, – фыркнула я. – Только без рук.

Плащ отдала, там тоже ничего интересного не обнаружили.

– А ты помаду проверь, – решила посмеяться я. – Вы что, шпионских фильмов не смотрели?

– Погляди, – приказал Алёша. – А ты платье снимай.

– Ещё чего? – вытаращила я глаза.

– Снимай, говорю! – рявкнул он и придвинул стол к стене так, что я оказалась неприятно зажата.

– Ладно, ладно, – запаниковала. Можно и раздеться. Всё равно ведь не отстанут. – Отвернитесь. Чего рожи вытянули? Многого прошу? Всего лишь отвернуться.

Они, как ни странно, отвернулись. Платье я стянула и, прикрываясь рукой, отдала его Алёше.

– Держи. Только кроме булавки ничего не найдёшь.

– А я не расстроюсь, – заявил он. – У тебя есть прочие интересные места, чтобы попрятать. И трогать их приятнее.

– Ты это брось, – краснея, пригрозила я. – Мысли дурные оставь при себе. Я девушка порядочная.

– А я порядочный парень.

– Вот уж сказки.

Платье, естественно, оказалось всего лишь платьем. Тут я поняла, что очередь дошла до меня, и совсем вжалась в стену. Не было два года мужика и не надо. Ещё два года потерплю.

– Алёша, давай договоримся, – кривовато улыбнулась я. – У меня ничего нет. Хочешь, поклянусь? Чем угодно, только не тронь.

Он почесал за ухом, посмотрел на товарища у двери.

– Выйдешь? – спросил. Тот потоптался и нехотя вышел.

– Что это значит? – поглядывая за плечо Алёши, заскулила я. – А? Алёша… Договоримся?

– Договоримся, – кивнул он и попёр на меня.

Стало ясно: не договоримся.

Далее наступили ужасные минуты моей жизни. Этого позора никогда не забыть.

Алексей впечатал меня в стену, хоть я и так готовилась с ней слиться. А ещё попискивала и боролась с желанием ударить. Зубы ныли при одной мысли, что Алёша не останется в долгу и заедет кулачищем мне по физиономии. Он наверняка бы заехал в ответ. В общем, я попискивала, не решаясь замахнуться, а он с довольным пыхтением меня ощупывал и осматривал, но в его понимании это был обыск. Конец вообще оказался непредсказуемым.

– Титьки у тебя балдёжные, – сказал он, после чего полез целоваться.

Я и до этого момента никакого удовольствия не испытывала, так тут совсем собралась помирать. Сжала губы, вытаращила глаза. Щеки как-то сами надулись, и я испугалась забрызгать Алёшу слюной. Если бы малость помедлила, то непременно бы забрызгала, но мне удалось вовремя завертеть головой. Ему стало неудобно, он отодвинулся. Поплевав в сторонку, я заорала:

– Последнего ума лишился? Идиот!

Недруг растерялся. Наверное, обиделся на плевки. Решив, что это с ним ненадолго и после он непременно начнёт выбирать кулак, я привычно взяла первый ход и заехала коленом по дорогому мужскому месту. Алёша сложился пополам, жалобно рыча и подвывая:

– Ну, дура! Убью же!

Солдатиком у стены была я.

– Убью! – повторил он и потянул лапища, что заставило меня действовать. От стены я отлепилась, завизжала:

– Вадим, Алёшке плохо!

Прижав ладони к груди, прошмыгнула мимо извращенца, схватила плащ и кое-как надела его. Мучилась разбирая, где рукава.

– Вадим, – вновь завизжала я. Появляться тот не спешил, а Алексей мог вот-вот очухаться и не бывать мирной беседе. – Да что за дурдом такой? Я ухожу. Потом не колотить.

С этими словами я распахнула дверь и едва не осела на пол, потому что увидела перед собой бывшего возлюбленного, то бишь Рокотова. И физиономия у него была бледноватая.