Эйвери лишь мельком взглянула на простую деревянную мебель и эркерное окно и вышла в кухню. Там она обнаружила маму, что-то перемешивавшую в кастрюле на плите.

Замерев от удивления, Эйвери так и осталась стоять в дверях.

Мама обернулась и улыбнулась.

– Я приготовила горячий шоколад. Иди в гостиную. Посиди, отдохни. У тебя такой усталый вид. Я принесу кружку.

– А это… съедобно?

Мама покачала головой и сказала:

– Думаю, да.

– Помню как-то раз…

– Это было один раз. Я сожгла еду всего один раз, Эйвери!

Она слишком устала, чтобы спорить, поэтому просто улыбнулась и уселась в кресло – оно оказалось удивительно удобным. Потрескивание дров в камине и запах шоколада успокаивали, и она прикрыла глаза. Мрак затуманил ее мысли.

Очнувшись, Эйвери поняла, что вся дрожит, а рядом на краю стола стоит кружка с остывшим какао, в котором плавали кусочки чего-то загадочного. Быстро заморгав, она распрямила спину. Мать спала в соседнем кресле.

Ого, сколько же они проспали?

Эйвери встала и потянулась, а затем, прежде чем пойти проведать дочку, заглянула на кухню, чтобы проверить, выключила ли мать плиту, – та не раз об этом забывала, отвлекаясь.

Убедившись, что плита выключена, Эйвери попыталась выяснить, откуда тянуло сквозняком, и замерла, заметив, что входная дверь открыта.

Нет. Боже, нет!

– Мам! – крикнула Эйвери, бросившись в коридор. Сердце забилось от жуткой паники.

Кровать Хейли была пуста.

Нет, нет, нет, нет, нет…

Она снова побежала в гостиную, врезалась в мать и отскочила.

– Что случилось?

Эйвери надела ботинки и схватила куртку.

– Хейли пропала. Мы уснули. А дверь я не заперла.

Она знала, что совершила непростительную ошибку. Хейли часто уходила. Не потому, что хотела сбежать: просто девочка жила в каком-то своем мире и не осознавала опасности.

Господи! Ее дочь оказалась ночью зимой в глуши. Не говоря о том, что в здешних местах водятся пумы…

– Вызывай полицию.

Она бросилась к двери черного хода и обежала дом, но Хейли ни в машине, ни на крыльце не оказалось. Эйвери снова устремилась к черному ходу, страх сковал горло, когда она опять столкнулась с матерью.

– Вон следы, – сказала та, заматывая шарфом шею. – Она пошла в лес.

Эйвери посмотрела под ноги. Отпечатки маленьких ботинок вели от дома вглубь густого леса. Она побежала по этим следам. Холод царапал легкие, а к тому моменту, когда она добрались до высоких сосен, пальцы совсем закоченели.

Хейли такая маленькая. Она не выдержит долго на таком холоде. Мороз усиливается… К тому же Хейли не разговаривает. Если ей понадобится помощь, она не сможет даже попросить.

Готовясь к переезду, Эйвери изучила информацию о здешних местах, кое-что разузнала о растениях и животных. Она понимала, что на дочь могут напасть дикие звери, и примерно представляла себе, какие именно. На ум сразу пришли черные медведи, пумы и рыси. Хейли понятия не имела, как защититься.

Слезы застилали глаза. Эйвери побежала быстрее, взметая снег.

«Только бы с тобой все было хорошо, солнышко! Только бы все было хорошо!»

Следы резко повернули направо, обогнули деревья. Эйвери судорожно выдохнула.

Хейли сидела на пне спиной к ним, по-прежнему одетая в розовую куртку, но без шапки. От радости у Эйвери закружилась голова.

– Хейли… – Эйвери обошла пень и присела на корточки. – Мы ведь говорили об этом. Нельзя убегать…

Кровь. Много крови. На ботинках Хейли. На ее куртке.

– Ты ранена? Где ты поранилась, солнышко? – Эйвери провела дрожащими замерзшими пальцами по голове и шее Хейли, потом спустилась к груди и замерла.

Из-под распахнутой куртки Хейли торчала лохматая теплая голова.