Ирвин растерянно покачал головой, но не проронил ни слова, хотя я уже ждала от него если не упреков, то едких комментариев.

Мы помолчали, думая каждый о своем.

– А чему ты училась до того, как попала в академию? – поинтересовался Ирвин.

– Журналистика. Отсюда неплохая способность анализировать тексты. Кстати, отлично помогает мне на допросах. Так что берегись, – я подмигнула ученику. – Как тебе Санька?

– Отлично, – зажмурился Вин. – Воплощение счастья. Как ему удается быть таким позитивным?

– Характер такой, – пожала я плечами. – Не сомневаюсь, вы подружитесь. Если он, конечно, не достанет тебя вопросами о твоей природе.

– Слушай, я хотел спросить… Сегодняшняя твоя демонстрация в баре… Ну, то есть, я понимаю, что ты ничего не делаешь зря. Ты наказала Саньку за неуважение. Но… мне показалось, что эта сцена была рассчитана и на меня тоже. Я не прав?

– Отчасти. Специально я ничего не рассчитывала. Но, раз уж подвернулась такая возможность, отчего бы нет? Тебе важно понять, что взаимоотношения в мире наемников строятся на факторе силы. Кто сильнее, тот и прав. И щенков приучают к уважению с малолетства. Физически. Пока ты это не поймешь, я не советую тебе лезть с разговорами к мастерам. Саня – ученик моего брата. Именно поэтому я не сделала ему больно сверх меры, не побила и не заставила ползать на коленях и вымаливать прощение на глазах у всего бара. С любым другим щенком я обошлась бы гораздо жестче. Как и другой мастер мог бы обойтись с тобой.

– Я понимаю это, – возразил Ирвин, хмурясь.

Я сокрушенно покачала головой и отозвалась:

– Нет, не понимаешь. И, боюсь, не поймешь, пока сам не столкнешься.

Я промолчала о том, что его непонимание заключается, в основном, в том, что он не причисляет к «остальным мастерам» меня, судя по тому, какие вещи позволяет себе в моем отношении. Я надеялась, что он все же поймет.

– Я постараюсь быть осмотрительнее, – пообещал вампир, обезоруживающе улыбаясь. Мне почудилась снисходительность в этой улыбке, но, стоило мне сосредоточить внимание на выражении его лица, как оно тут же разгладилось, став нейтрально-добродушным. И я не могла быть полностью уверена, что не додумала увиденное согласно своим опасениям.

Еще около часа мы беседовали, в общем, ни о чем. Настроение у меня было неоднозначное, но впервые мне почти приятно оказалось находиться с учеником рядом и разговаривать. Ощущение хотелось продлить. Судя по тому, как охотно Ирвин участвовал в ни к чему не обязывающей болтовне, его чувства совпадали с моими.

Следующие пару недель мне было совершенно не к чему придраться в отношении Ирвина. Его поведение оставалось безупречным как с точки зрения вежливости, так и в свете требований профессионального этикета. Я выбиралась в «Тыкву», не задерживаясь там подолгу, чтобы постепенно приучать местное сообщество и моих друзей к присутствию вампира. Пожалуй, друзей в первую очередь. Ребята относились к Ирвину с явной настороженностью, и мой ученик это чувствовал. Я замечала, как нервно он сжимал ладонь в кулак, уловив очередной неприязненный взгляд, и мне было жаль его. Если предположить, что Ирвин чист, а его желание вернуться в мир людей искреннее, ему, должно быть, чертовски неприятно было ощущать враждебность к себе, вызванную его сущностью. Порой я видела, как напрягаются его скулы и опасалась, что Вин не удержится в рамках приличий. Но щенок демонстрировал великолепное умение владеть собой.

Ребята же постепенно расслабились настолько, что позволяли себе обсуждать в присутствии моего ученика работу. Имен и прочих узнаваемых деталей все равно никто бы называть не стал, при Ирвине или без него. Но говорить об убийствах зубастых в присутствии их собрата мои товарищи почему-то поначалу стеснялись.