Андрей молча курил. Он был того же мнения.

– А если не чехи, то кто? – рассуждал Генка. – Только слободские, больше некому.

В городе было шесть районов и столько же группировок: вокзальные, затонские, абаевские (казахи), Гусинка (район компактного проживания чеченцев), центровые (смешанная кодла, поскольку русские и чеченцы жили в центре вперемешку) и слободские.

Самыми авторитетными были центровые. Их сила была в чеченцах, которые в любой момент могли призвать на помощь Гусинку. В сущности, Центр и Гусинка были одной группировкой. Но авторитет центровых держался еще и на умении держать фасон. Многие из них уже носили узкие брюки, твидовые пиджаки и яркие галстуки, отращивали длинные волосы. А отсталые слободские ходили в фуфайках, носили кирзовые сапоги с отворотами и стриглись наголо, под зону.

И вообще Слободка была полной оторвановкой. В последнее время там происходили жуткие вещи. Начали травиться и вешаться школьники разных классов. Даже те, кто не мотались, не входили в группировку. Чуть ли не каждый месяц мимо Новостройки шли на кладбище траурные процессии.

Родители били тревогу, утверждали, что это не простые самоубийства. Однако расследования ничего не давали. Что-то знал Костик Громов, партнер Андрея по баскетболу. До девятого класса он проучился в слободской школе, а потом почему-то перевелся в новостроевскую и бросил бокс. Но Костик не хотел говорить на эту тему.

Генке нужно было на работу. Андрею – на берег Иртыша. Им было по пути. Шли и обсуждали положение.

– Неважно, кто убил хрустальщика, чехи или слободские. Главное, что между ними вот-вот начнется война, – говорил Андрей.

– Первый бой может быть сегодня, – согласился Генка.

В Новостройке только что был построен широкоэкранный кинотеатр «Ударник». Значит, и держать его, по законам улицы, должны были новостроевские. Но они не были шпаной. Почти все – дети служащих строящегося тракторного завода. Они приехали из разных концов страны, только недавно познакомились. Их ничто не связывало друг с другом. Центровые и слободские считали их маменькиными сынками и дружно презирали.

Центровые держали парк с таблеткой – круглой танцплощадкой – и драмтеатр. У слободских был свой топтодром в зачуханном бараке под названием Дунькин клуб. Поэтому, по праву обделенных, они считали, что модерновый кинотеатр должен отойти к ним.

Сегодня вечером должно было состояться торжественное открытие «Ударника» и первый танцевальный вечер. В том, что придут слободские, никто не сомневался. Но было неясно, как поведут себя центровые.

– Зван так расставит своих троглодитов – не проскочишь, – сказал Генка.

Игорь Названов по прозвищу Зван был королем слободских.

– Пустить нас сегодня, – развивал свою мысль Генка, – значит, показать, что они не против, чтобы мы ходили в «Ударник».

– А если придут центровые? – спросил Андрей.

– Ну что, махаловка будет. Без боя слободские «Ударник» не уступят.

Они вышли на высокий берег Иртыша. Внизу, на песчаной косе, распластались первые загорающие. Перевозчики на двух лодках переправляли на другой берег людей с лопатами и тяпками. Там были огороды.

– Ты-то что решил? – спросил Генка.

– Лично я иду, – ответил Андрей. – Сейчас только подрублю бабок.

– Один пойдешь, что ли? – обиделся Генка.

– Если никто на надумает, то один.

– Ну да, ты ж у нас кибальчиш.

– Геныч, где наша не пропадала.

– Ладно, до вечера, – сухо бросил Генка.

Андрей спустился по склону вниз, взял у знакомого парня лодку, весла и начал перевозить через Иртыш огородников. Рубль с человека – туда, рубль – обратно. К обеду его карман был набит мятыми деньгами.