Майк, дождавшись этого момента, предложил официанту оплатить счёт девушки и, посмотрев на неё, что может заказать всё что угодно, единственное, что, если она съест всё за этим столом.

Он, будучи тонким знатоком человеческих душ, умел манипулировать и обуздать самых диких, не заезженных лошадей.

Его мало интересовали девушки, которые ему, улыбаясь, сами предлагали познакомиться и уединиться у них в номере.

Для него это было слишком просто.

Он любил сложности и преодолевал их как никто по-мастерски.

Количество девушек, которых он смог трахнуть, он отмерял в специальном приложении, который обычно используют спортсмены, которые отмечают количество подходов в спортзале.

Эти цифры, которые были давно трёхзначными, стали для него фетишем.

Гордая Скарлетт была сломлена обычным завтраком. Скарлетт, которая видала такое количество мужчин в своей жизни, что если можно было собрать то количество спермы, которые они излили на неё, можно было набрать несколько десятков галлонов, половину из которых она выпила.

– Спасибо, я бы умерла без вас. Вы мой спаситель.

– Не стоит благодарностей.

– А чем вы занимаетесь? Хотя, судя по фотоаппарату, вы фотограф. Разве можно этим заработать.

– Ну, еду можно.

– Ой, извини, я не хотела вас обидеть. Я, конечно, дура такая, ем за чужой счёт и несу не понятно что.

– Нормально всё.

– Тогда всё ок?

– Да.

Она, допивая уже кофе, когда чувство голода ушло, откинулась на заднюю спинку невысокого кресла и начала изучать его, как это всегда делала с другими мужчинами, с которыми решала, спать с ними или не стоит.

Но этот взгляд сейчас говорил не о похоти, а о чём-то большем, что она сама пока не понимала и не было доступно её уровню понимания, о чём она уже поняла потом. Но всё будет потом.

Оно такое далёкое, это «потом».

Она продолжала рассматривать его, пытаясь уловить едва заметные детали: как свет играет на его волосах, как он невольно улыбается, когда рассматривает свой фотоаппарат, закрытый кожаным чехлом наполовину.

Это был цифровой, но сделан под старину.

Скарлетт обожала старинные вещи и особо любила рассматривать их в магазинах, где продавали сундуки и другие вещи, куда очень редко заходила, когда возвращалась домой от мужчин, которых она потом никогда в жизни не видела.

Но она любила вещи, которыми пользовались люди, которых в живых больше нет.

Те касания и тепло рук от старых хозяев они больше не чувствовали.

И один раз, познакомившись с владельцем такого магазина, она провела там целую ночь, померив все шляпы, и после они спали на полу, застелив очень старый камзол из того же магазина, который никто не покупал уже долгие годы, но который почувствовал тепло людей.

– Вы часто фотографируете людей? – спросила она, нарушая тишину, которая возникла между ними. – Или предпочитаете природу?

– Люди – это всегда интереснее, – ответил он, не отрываясь от своего занятия. – Каждый имеет свою историю, свои эмоции. А природа… Она просто там, живёт своей жизнью, без вмешательства. Человек дополняет природу, без него она пуста.

– То есть, когда нас не станет, она будет пустовать.

– Нет. Она будет наполняться другими. Но для природы нас не будет, мы сами станем природой.

– Как красиво сказано. Мне нравится.

Она кивнула, прищурив глаза. Все эти разговоры о жизни и её смысле немедленно вовлекали её в мир, где не существовало места привычной обыденности.

– А какую историю вы хотели бы запечатлеть? – осведомилась Скарлетт, продолжая изучать его

Его желваки играли и жутко возбуждали её, но она не показывала этого.

Он отложил камеру, поднял взгляд и снова встретился с её глазами. В них отражался его мир, его стремления и мечты