– Давно вы здесь обитаете, молодой человек?

– Хозяйка меня осенью нашла, – так же тихо отозвался Шатун. – Израненного. С тех пор тут и живу.

– И что, не пробовали уйти?

– Я толком ходить только пару месяцев назад начал.

– Что ж. Давайте говорить по порядку, – затянувшись папиросой, выдохнул офицер. – Позвольте представиться. Штабс-капитан Рязанов, Михаил Сергеевич.

– Часом не граф? – не удержавшись, иронично уточнил Шатун.

– Граф, – спокойно кивнул офицер. – А как прикажете к вам обращаться?

– Ростовцев, Руслан Владимирович, – вынужден был представиться Шатун.

– А Ростовцев Владимир Иванович вам часом не родственником будет? – тут же последовал вопрос.

– Не имею чести знать этого человека, – равнодушно качнул Шатун головой.

– Вы уверены? – все так же вежливо переспросил офицер, но взгляд его при этом стал колючим.

Руслан знал такие взгляды. Помнил их после нескольких сеансов общения с особистами. Так что манера поведения проявилась сама по себе, привычно. Ответив офицеру спокойным, равнодушным взглядом, парень прислонился плечом к перилам крыльца и, вытянув натруженные за день ноги, вздохнул:

– А какой смысл обманывать? Ведь вскроется махом.

– Это верно. Рад, что вы это понимаете, – кивнул офицер, чуть подобрев взглядом. – Могу я спросить, что с вами случилось и откуда эти отметины? Впрочем, если вам неприятно вспоминать, так и скажите.

– Ну, стесняться мне нечего. Шрамы эти я не в пьяной драке получил, – пожал Шатун плечами. – Попал под разрыв сразу двух минометных мин.

– Простите, каких мин? – моментально насторожился офицер.

– Господин штабс-капитан. Скажите, пожалуйста, который теперь год, – решившись, спросил Шатун, не уточняя ответа на вопрос. – И если можно, я бы хотел увидеть какую-нибудь газету. Пусть даже старую.

– Это можно, – спокойно кивнул офицер и, обернувшись, приказал: – Гриша, из коляски газету мне принеси. Она на сиденье лежать должна.

– Сей момент, ваше благородие, – послышалось в ответ, и спустя пару минут к крыльцу подошел казак лет двадцати пяти.

Протянув офицеру искомый предмет, он окинул Шатуна заинтересованным взглядом и вернулся к сослуживцам. Развернув газету, штабс-капитан протянул ее парню, коротко улыбнувшись:

– Извольте, сударь.

– Благодарю, – кивнул Шатун, прикипев взглядом к газетному листку.

Это были «Петербургские ведомости». Ниже названия мелким шрифтом стояла дата. Седьмое мая одна тысяча восемьсот семьдесят седьмого года. Вздрогнув, Шатун плотно зажмурился и снова тряхнул головой, словно пытаясь отогнать морок. Но когда он снова взглянул на газету, ничего не изменилось. Пробежав взглядом по типографскому шрифту, Шатун отметил про себя наличие всяких ятей и еров, после чего, сложив газету, еле слышно спросил:

– Какой у вас тут год?

– Одна тысяча восемьсот семьдесят седьмой от Рождества Христова, – спокойно ответил штабс-капитан и, раздавив каблуком начищенного сапога окурок, попросил: – Расскажите о себе.

По его взгляду и тону Руслан вдруг понял, что офицер этот если не знает, то догадывается, что с ним не так, и теперь ждет только подтверждения своим мыслям. Так что юлить и разыгрывать амнезию бессмысленно. Он и так прокололся с газетой. Да и внешность у него никак не соответствует внешности аборигена. Одни бороды чего стоят. А Руслан по привычке даже усы сбривал.

– Я был офицером особого подразделения. По-вашему рота пластунов будет, – вздохнул он. – Как уже говорил, попал под разрыв сразу двух мин. Очнулся уже здесь. В этом доме. Хизарат показывала мне распадок, где нашла мое тело. Там какое-то старое капище. Она сказала, что это из-за него я тут оказался. Вот, если коротко, и все.