– Надо же! Какой молодец! – усмехнулся военный с красно желтой меткой на плече комбинезона. У него было жесткое лицо с квадратным подбородком и грубо высеченными чертами. Настоящий герой, какими их изображают на плакатах «Вступайте в ряды Защитников». Только это не «Защитники» или в просторечье «ловцы», это какой-то «Серый Отряд». Кажется так их назвал Петрович. Эх, Петрович, ошибся ты. Есть, оказывается, у военных «неспящие» спецы. Даже если их и один на десять тысяч, все равно есть…

– Ну чего стоишь. Иди сюда! – поманил пальцем военный.

Николай подошел. Робот сопроводил его движением ствола.

Петрович поднял голову, посмотрел единственным глазом вверх на слепящий свет и вдруг смачно сплюнул прямо на ботинок одного из солдат. Тот посмотрел на плевок и как-то буднично, совершенно без злобы, двинул Петровичу прикладом в лицо.

– Сидеть, гнида.

Было понятно, что присутствующие знакомы между собой. И знакомство это было так себе.

– Тебе повезло, что мы подоспели, – добродушно сказал военный с красно-желтой меткой. – Еще немного, и он бы тебя расстрелял.

Николай посмотрел на Петровича. От последнего удара у того появилась на лбу большая ссадина. Из нее прямо в единственный открытый глаз медленно стекала густая струя крови. Петрович несколько раз моргнул и посмотрел на Николая. Это был прежний насмешливый взгляд, словно ничего не случилось. И, кажется, этот взгляд хотел что-то сказать.

– Он из ваших? – спросил Николай у военного, сделав вид, что ничего не заметил.

– Из наших, из наших. Только это не твое дело.

Военный махнул рукой и к нему тут же подошел один из солдат.

– Это точно он?

– Он! Я с ним на Березовском стрельбище встречался.

Николай с удивлением опознал в говорившем Крапиву. Комбинезоны-то у них у всех были одинаковые. Сразу не разберешь. Да уж… А стукачек-то, вот он.

Николай посмотрел на Петровича. Но того, казалось, мало что волновало. Он с тем же насмешливым прищуром смотрел на Николая, а затем вдруг перевел взгляд куда-то вправо. Николай снова сделал вид, что ничего не заметил.

– Ну здравствуй, Миротворец! – военный с «плакатным» лицом сделал шаг вперед и протянул руку. – Давно хотел с тобой познакомиться.

Николай растерянно протянул руку в ответ. Но рукопожатия не последовало. В ответ, стоящие по бокам солдаты вдруг молниеносным движением, какими-то им известными захватами скрутили Николая, и так, что он оказался на полу, на корячках, с заломленной кверху правой рукой.

– Тихо, тихо. «Не боись»! Больно не будет.

Что-то укололо руку, и Николая отпустили.

– Так, так… Посмотрим. У тебя же четвертая группа, правильно?

Николай поднялся на ноги, рефлекторно потирая уколотую руку.

– И не дай бог, резус… – военный смотрел на экран смартфона. – Да иди ты! Отрицательный?!!

Он быстро что-то пролистнул на экранчике, куда-то нажал…

– Господа! – его голос стал вдруг торжественным. – Мы его нашли!

Все посмотрели на Николая.

– Ковальчук! Доложи в центр! Задание выполнено!

Резко и сильно закашлялся Петрович. Все отвлеклись на него. И Николай, наконец, смог посмотреть туда, куда Петрович упорно показывал взглядом.

Совсем рядом, метрах в двух, присыпанная мусором, лежала его винтовка.

И снова сверлящий взгляд Петровича. Единственного оставшегося его глаза.

Николай отвернулся. Идиотизм. Винтовка Мосина против шести автоматов. Да и не сможет он. Одно дело, стрелять по мишеням… Но здесь живые люди.

– Ну, мил-человек, – военный отечески похлопал Николая по плечу. – Пора в больничку!

Николай понял, что сейчас все закончится. Совсем все. Не будет ни пустынных улиц занесенных снегом, ни пустынных улиц с кружащимися осенними листьями, ни пустынных улиц с чернеющими под солнцем сугробами и огромными сосульками, свисающими с крыш многоэтажек до самой земли. Ничего не будет. Будет только эта «больничка».