– Корабли шведские уйдут по осени в свои незамерзающие порты, вот тогда и начнем тут крепость возводить на нем такую, что ни один неприятельский корабль сюда не сунется боле, – говорит им Петр I. – Маяк с огнем негасимым тут поставим, чтоб все видели – для незванных гостей дверь в Россию-матушку с моря Балтийского закрыта.

Колыхнулся огонь в костре, взвились от него искры, как в фейерверке в честь слов царских. Влетела одна искра в глаз царю, обожгла. Запомнил царь и место, и наказ свой.

За одну всего зиму на отмели острова заложили первый форт на краю фарватера. Чудеса проявили все: и царь, и архитекторы, и строители, ведь так еще никто в мире фортов и крепостей на льду не строил. Прорубили проруби, из хвойных деревьев сколачивали ряжи, заполняли их камнями, построили так крепко, что до сих пор форты стоят.

А что шведы? Когда весной на следующий год пришли шведские корабли, то глазам своим не поверили: в заливе, который они своим считали появилась русская крепость, закрывшая им путь в реку Неву и Ладогу. Силой просто так теперь не взять, договариваться придется. Постояли, постояли корабли шведские и ушли восвояси.

Крепость назвали Кроншлот16, что в переводе с голландского языка означает «коронный замок». Был первоначально назван Кроншлосс – «коронный ключ», потом переименован в «коронный замо́к»17. Архитектором крепости был лучший царский помощник в делах городских и военных Доменико Трезини, который первым из всех иностранных архитекторов приехал в Санкт-Петербург по приглашению от Петра I.

Место для Кроншлота такое удачное выбрали, что за триста лет ни разу никто крепость не взял и мимо незамеченным мимо не прошел. Петр I велел и город у крепости заложить. Назвали его Кроншта́дт18. Вот такой «коронный город» на острове, где искра из костра с котелком к царю залетела, был создан чудесами, смекалкой и руками разных людей.

Любил царь Петр I чудеса и диковинки разглядывать и создавать сам. Когда путешествовал по Европе, очень его интересовали разные новшества. Не скупился, покупал целые коллекции: и вещи разные, и книги, и приборы, и природные редкости. Вернувшись из «Великого посольства» решил просвещать всех: и народ, и дворянство, и духовенство русское. Для этого в 1701 года в Москве открыли школу математических и навигационных наук, в 1702 году для бояр и царя специально начали изготавливать рукописную газету «Вести-Куранты», потом открылись школы: артиллерийская, инженерная и медицинская школы в Москве, инженерная школа и морская академия в Санкт-Петербурге, горные школы при Олонецких и Уральских заводах.

С 1714 года указом для массового образования должны были служить «цифирные» школы в провинциальных городах, призванные «детей всякого чина учить грамоте, цифири и геометрии». Предполагалось создать по две такие школы в каждой губернии, где обучение должно было быть бесплатным. Для солдатских детей были открыты гарнизонные школы, для подготовки священников создавалась сеть духовных школ, начиная с 1721 года.

Знал уже царь, что блуждающий огонек, если залетит к разумному и грамотному, так польза будет большая для дела и для страны русской, а если к тупому и глупому, так жди беды и разорения.

Ума-разуму набираться в Европу ехать не каждый по тем временам мог, вот и велел царь Петр I соорудить Кунсткамеру как кабинет редкостей, этакую «палату искусств» для всяких диковин, чтобы разместить и хранить тематические коллекции экспонатов или разнообразных древних, редких и курьезных вещей, как природных, так и рукотворных. Он такие кабинеты редкостей видал в Европе, у разных королей да герцогов, а еще у анатомов и врачей в Голландии. Петр назвал его «государев Кабинет» и велел перевезти из Москвы в Санкт-Петербург, где он был размещен сначала в служебном доме при Летнем дворце. Петр I хотел, чтобы в «кабинет редкостей» каждый мог прийти и посмотреть, чтоб у простого человека появилась тяга к учению, а ученый человек мог заняться наблюдением и изучением.