Сам Борис Михайлович так рассказывает о ходе и результатах этой стрельбы: «Дошла очередь стрелять нашей роте. Запретив унтер-офицерам вмешиваться в дело, дабы не нервировать стрелков, я и ротный командир давали точки прицеливания и наблюдали за каждым выстрелом. Рота дала сверхотличный результат… Сверхотлично стрелял и весь батальон, заняв по стрельбе первое место в лагере».

На деловые качества Шапошникова обратило внимание начальство. В первый же год службы его прикомандировали к штабу округа, предложив наблюдать за печатанием нового мобилизационного расписания, которое было строго секретным документом, и работать с его корректурой.

Некоторый интерес для современника представляет вопрос оплаты труда молодого офицера в Российской империи в то время. По воспоминаниям самого Б. М. Шапошникова, он в чине подпоручика ежемесячно получал 76 рублей. Из них 15 рублей стоил съем квартиры, 12 рублей уходило на обеды и ужины, 10 рублей – на обмундирование, еще 10 – на стирку белья, 3 рубля – на жалованье денщику, на прочие карманные расходы оставалось от 11 до 16 рублей в месяц. Это была очень скромная сумма даже в то время. Поэтому большинство молодых офицеров долгое время оставались не женатыми. Всем их бытом занимались денщики. Они должны были вовремя разбудить офицера, приготовить утром чай, сходить за обедом и ужином, заботиться о ведении всего хозяйства своего офицера. Поэтому, даже уезжая в командировку, офицер всегда брал с собой своего денщика.

В то время современной системы командирской подготовки для офицеров не было, и даже занятия по простейшей тактике с ними не проводились. В виде особых занятий иногда слушались доклады офицеров службы Генерального штаба на исторические темы, которые на профессиональную подготовку офицеров практически не влияли. Считалось, что премудрости военного искусства они должны были постигать самостоятельно и преимущественно на практике в ходе маневров или даже на войне. Поэтому Борис Михайлович был очень рад, когда после лагерного сбора в сентябре 1904 года командир батальона предложил ему отправиться в Самарканд в нештатную окружную школу фехтования при 2-м казачьем Уральском полку. После четырехмесячной подготовки офицеры, прошедшие курс, становились инструкторами по фехтованию на рапирах, эспадронах и штыках.

Так как занятия в школе занимали всего четыре часа в день, офицеры, собранные на учебу, а их было всего восемь человек, попросили расписать их по казачьим сотням, чтобы учиться верховой езде и конному строю. Так Борис Михайлович получил первые навыки кавалерийской службы.

К этому времени подпоручик Шапошников уже наметил для себя очередную задачу – закончить Николаевскую академию Генерального штаба – самое престижное высшее военно-учебное заведение Российской империи. Но поступить туда учиться было очень не просто. В частности, требовалось прежде не менее трех лет отслужить в строю. Именно поэтому Борис Михайлович отказался от предложенной ему должности в штабе округа.

В то время существовала особая атмосфера в России и армии в связи с начавшейся в январе 1904 года войной с Японией. Многие офицеры с западных военных округов в поисках славы и чинов рвались на театр военных действий. Особенно эти стремления наблюдались у туркестанцев. Дело в том, что командующий Маньчжурской армией, а с осени 1904 года и главнокомандующий вооруженными силами России на Дальнем Востоке генерал от инфантерии А. Н. Куропаткин свою офицерскую службу начинал в 1866 году в том же 1-м стрелковом Туркестанском батальоне, а затем на протяжении одиннадцати лет тесно соприкасался с ним по службе. Это придавало многим особы шарм.