Стараясь не вызывать подозрений, я одарила улыбкой присевшую в поклоне стряпуху, потеребила спутанную шевелюру босоного мальчишки, пустившегося наутек при виде Клода, и как ни в чем не бывало продолжила путь, делая вид, что выгуливаю пса. Мельком пробежавшись взглядом по развороченному зданию, от которого почти ничего не осталось, я подошла к коптильне, и, застыла над неподвижным телом местной знаменитости. Кончиком башмачка ощутимо ткнув полутруп под ребра, заставив подать признаки жизни, я присела на корточки, и, отчаянно пытаясь выжить от неравного контакта с волной перегара, сурово посмотрела в чуть приоткрывшиеся осоловелые глаза.

– Барто, ты слышишь меня? Кивни, если узнал.

Старик что-то нечленораздельно промычал и попробовал было повернуться на другой бок. Не тут-то было. Оглядевшись, я знаком подозвала к себе двоих молодцов и, велев принести ведро с водой, самолично опрокинула его на голову незадачливого пьянчуги.

Через три четверти часа, промокший до исподнего, злющий как черт и при этом до омерзения трезвый Барто был насильно водружен на перевернутый пустой бочонок в углу коптильни, в которую его, следуя приказу затащили, и, хлопая глазами уставился на меня.

Взяв в руки кувшинчик с брагой и, демонстративно хлебнув из него прямо перед носом активно задвигавшего ноздрями забулдыги, я отложила его в сторону, и, уперев руки в бока, нависла над несчастным.

– Барто, я задам тебе пару-тройку вопросов, и если ты расскажешь мне то, что хочу услышать, я оставлю тебя в покое и даже угощу крепким так, что неделю будешь валяться без просыха. Но, если окажется, что от тебя нет никакого толку, то велю гнать тебя в шею со двора и больше никогда не давать тебе и капли спиртного. Ну, что скажешь?

С трудом оторвавшись от созерцания заветного кувшинчика, бедняга с тяжелым вздохом облизнул пересохшие губы, после чего перевел бесконечно несчастные глаза на свою мучительницу. То бишь на меня.

– М-мне бы г-глоточек чего-н-нибудь, – робко попросил он.

– Дайте ему воды, – велела я, игнорируя выражение отвращения, появившегося на заплывшей физиономии бывшего грума.

С видом великомученика, Барто зажмурился прежде чем сделать глоток живительной влаги. И тут же выплюнул с такой брезгливостью, будто вместо чистой воды хлебнул помоев.

– Что за …

Отборная брань последующая следом, прервалась на самом интересном месте. Это я, потеряв терпение, ударом ноги выбила бочонок из-под тощего зада пьянчуги, отчего он, потеряв равновесие, опрокинулся спиной прямо на землю.

Кряхтя и охая потирая ушибленную пятую точку, любитель выпить попытался подняться, но я как фурия нависла над ним, и, схватив одной рукой за горло, а другой ощутимо дав под дых, разок стукнула его и без того пустой головой об пол коптильни.

Мои молодцы, не знававшие меня в прежние времена, когда я командовала целой армией таких отщепенцев и моральных уродов, при необходимости ловко научившись вправлять им мозги, растерянно застыли на месте. В их вытаращенных глазах читалось изумление, граничащее с испугом. Действительно, откуда им было знать, что по обыкновению сдержанная на людях царственная особа окажется способна за долю секунды обернуться ведьмой, и с видом сумасшедшей наброситься на перепуганного насмерть бедолагу.

А пока они решали, как им поступить, я продолжила урок воспитания, в прямом смысле вбивая знания в бестолковую голову нерадивого ученика.

– Посмеешь ещё раз разинуть пасть без позволения, и я забуду о твоих прежних заслугах и собственными руками вырву к чертям твой поганый язык! И если после этого, ты, мразь, ещё останешься жив, то о выпивке навсегда можешь забыть! Кивни, если понял.