– Я не буду отказываться от девчонок из-за сраной тренировки.

– Тогда снимай отдельную квартиру.

Взгляд, наполненный энтузиазмом и недержанием, обращается ко мне.

– Хотя бы ты не будь занудой.

– Мне плевать, – сообщаю я. – Я планирую лечь и не вставать до завтрашнего утра.

– Когда увидишь мой выбор, быстро передумаешь.

Не стараюсь выдавить улыбку, закатить глаза или фыркнуть, лишь подставляю кулак под голову, налитую свинцом, и пытаюсь уловить хоть что-то из лекции.

Ещё недавно я наивно полагал, что моя студенческая жизнь будет подобна той, что была у Мэйсона. Я ошибался. Всё веселье, беспечность, тусовки и девочки скорей всего пройдут мимо нас благодаря тренеру. Спать два часа, а после встать на тренировку – не кажется такой прикольной идеей, как в школе. Если моя весёлая жизнь осталась в Нью-Йорке и половина в Миннесоте, то я не совсем понимаю, радоваться или загоняться. Да, конечно, утверждать, что всегда можно наверстать, но кто вернёт возраст? Невозможно отмотать время назад и вернуться в юность. Машину времени никто не изобрёл. За всем этим бесконечным круговоротом из тренировок, я боюсь только упустить что-то важное.

Вокруг слишком много девчонок, их заинтересованности, а в нас критически мало сил, чтобы дать то, чего они желают. Так или иначе, где-то удаётся выдавить улыбку. Я не могу превратить свою жизнь в серые однотипные будни. Возможно, за это нам воздастся, но никто не обязывает меня упиваться в стельку перед завтрашним днём.

– Ладно, согласен, – сообщаю я, когда мы занимаем свободный стол в кафетерии и убиваемся кофеином.

Брови Рэна не знают, хмурится или подниматься, в итоге, на его лице то ли замешательство, то ли недовольство. Чего не сказать о Картере. Парень с грохотом ставит стаканчик с кофе на стол, и всё его внимание сосредотачивается только на мне.

– Согласен?

– Да, зови, но я не буду уделываться, чтобы не услышать будильник.

– Ты серьёзно? – недовольно фыркает Рэн.

Вздохнув, обращаю к нему взгляд, и говорю то, что является истиной.

– Мы не можем отказываться от студенческой жизни. Потом пожалеем, если так поступим.

– Я не хочу в Миннесоту, – говорит он. – Если вылетим, путь только обратно. Это позор.

– Никто не заставляет пить до потери сознания. Хотя бы расслабимся. Черт, я вообще не помню, чтобы мы от чего-то отказывались в школе или в Миннесоте. Даже если приходилось ложиться в шесть и вставать в восемь.

– Недавно ты говорил, что мы уже не в школе.

– Я имел в виду другое.

Рэн молчит несколько минут. Кажется, он ведёт борьбу с самим собой, и мне известна причина, хоть мы не являемся лучшими друзьями навеки так же, как и с Картером.

– Плевать, – вздохнув, бросает он. – Я как все.

Тот блеск, который моментально вспыхивает в глазах Картера, одно из национальных достояний, не меньше. Парень тут же вскакивает со стула, отодвигая его с визгом назад.

– Не будем терять время.

С этими словами, он теряется в толпе студентов, а взгляд Рэна находит мой.

– Если он не встанет утром, то это только его проблемы. Лучше бы он так рвался на тренировку.

– Это уже не твоя забота.

– Ты прав, – кивает он. – Чувствую себя нянькой.

– Ты не нянька, и не твоя обязанность тормошить его. Он уже взрослый мальчик.

– Сейчас ты скажешь, что мы не в школе.

– Нет, но он должен нести ответственность за то, что делает.

– Картер не знает, что это такое.

Жму плечами, делая новый глоток кофе, и откидываюсь на спинку стула.

– Ты можешь быть его нянькой, если хочешь, – предлагаю я.

– Я дал слово тренеру, что не дам ему всё испортить.

– Испортить что? Его жизнь?

– Не знаю, мы не обуславливались чем-то конкретным. Наверно, он имел в виду то, что Картер загубит возможности.