– Нет, я на ней играю, – коротко и с досадой отвлекаемого от серьезного дела человека бросил Антон.

– И успешно? – искренне заинтересовалась Маша.

– По-всякому, – отрезал Антон. – Идите уже, кушайте!

Маше ничего не оставалось, как выйти. От расстройства она съела обе ножки со своей тарелки и все три – с тарелки Антона. Впрочем, без всякого аппетита. Потом выпила две чашки мятного чая, пытаясь успокоиться. Дальше сидеть на кухне было бессмысленно, только фигуре вредить. Она вернулась в комнату. Антон не отреагировал на ее появление. Сесть, кроме как на кровать, было некуда. Маша с вызовом плюхнулась на одеяло. Сетка угрожающе заскрипела, но Антон так и не повернул головы. Маша почувствовала всю нелепость положения. И тут она вспомнила предлог, с которым она сюда пришла. Вещи деда!

– Антон, – требовательно произнесла Маша, – оторвитесь на секунду, помогите мне с сумками.

Антон быстро поднялся и двинулся к выходу, пятясь спиной к экранам.

– Вы позволите, я вашей кроватью воспользуюсь? – попросила разрешения Маша.

Антон резко развернулся. Его зрачки в толстых линзах очков расширились, как у ящерицы в момент опасности.

– В каком смысле?

– Вывалю на нее все дедовы вещи. Мне ведь только белье нужно. И китель.

– Вываливайте, – разрешил Антон, поставил обе сумки на кровать и снова сел за мониторы.

Маша выкладывать вещи не стала.

– Не могу найти, – сказала она в спину Антону, не предпринимая, впрочем, ни малейшего усилия отыскать якобы нужные вещи.

– Тогда подождите Алевтину Сергеевну. Она уже скоро вернется, я думаю, – предложил Антон, так и не взглянув на Машу.

– А вы не знаете, на какой такой семинар она ушла?

– Не знаю, – пожал плечами Антон. – Она мне не говорила.

Маша решительно поднялась с кровати, подошла к Антону сзади, наклонилась и свесила свой белокурый локон ему на плечо.

– А зачем вам так много экранов? – полюбопытствовала она.

– Три – это не много. Много – это когда больше шести, – пробормотал Антон, бегая пальцами по клавиатуре, передвигая линии, увеличивая и уменьшая размеры изображения.

Маша как бы ненароком пощекотала его ухо прядью волос. Рука, держащая мышку, дернулась, дыхание Антона участилось. «Есть!» – удовлетворенно констатировала про себя Маша. А вслух удивилась:

– Ой, да тут же все по-английски.

– Потому что биржа американская, – сбиваясь дыханием, пояснил Антон. Маше такое объяснение ни о чем не говорило. – Российская же в четыре часа закрылась. А американская открылась.

– А что вы сейчас делаете? – продолжала любопытствовать Маша.

– Закрываю позиции. Выхожу из торгов.

– А почему?

– Потому что вы меня отвлекаете, – сквозь зубы процедил Антон. – А при скальпинге нужна полная концентрация, иначе можно быстро вылететь в трубу.

– А скальпинг – это от слова скальп? – Маша явно испытывала границы терпения бородатого квартиранта.

– Это стратегия торговли, – на автомате отвечал Антон, стреляя мышкой.

– А вы английский хорошо знаете?

– Средне, – честно признался Антон. И спохватившись, добавил: – Но достаточно, чтобы играть на бирже.

– А хотите, я подтяну вам язык? Я специалист. Дипломированный.

– А зачем?

Машу такой вопрос поставил в тупик.

– Ну, чтобы вы лучше понимали написанное.

Антон ответил не сразу. Пощелкал мышкой. Покусал губы. Маша по-прежнему стояла, опираясь на спинку вращающегося кресла и едва не касаясь грудью спины Антона.

Антон убрал с мышки руку и, не обернувшись, сказал со вздохом:

– Спасибо, но у меня нет времени. Работа, биржа, да еще Алевтина Сергеевна.

– А что, вы ухаживаете за нашей бабушкой? – двусмысленно спросила Маша.

Антон игры слов не уловил.