– Тогда вставай, – холодно молвил чиновник. – Пора.

Впоследствии Арапон рассудил, что чиновник по-своему наслаждался риском, – ведь ручные кандалы отлично сойдут за кистень, а приговоренному к веревке терять нечего… Но сейчас у него упало сердце. Руки и ноги перестали слушаться. Кишки свело спазмом.

И только тогда чиновник сказал, явно наслаждаясь эффектом:

– Славь милость повелителя. Твой приговор не утвержден князем, да будет благословенно его имя. Тебя ждет вечная каторга. Ты недоволен? Встать!

Арапон поднялся, ощущая в ногах противную дрожь, веря и не веря услышанному.

Через несколько минут он осознал, что его ведут к реке. Огромное, замшелое от старости здание тюрьмы, лет триста назад перестроенное из крепостного форта, нависало над водой, и в спокойном течении отражались зарешеченные окна-бойницы. Под стрельчатую арку уходил канал со стоячей водой. Горожанин с воображением мог представить себе чудовищное количество трупов, тайно вывезенных отсюда по реке и утопленных в реке же за городом. Наверное, их накопилась не одна тысяча – за три-то столетия…

Ноги скользили по осклизлому камню. Еле слышно плеснула волна. Арапон почуял запах стоячей воды.

Свет пробивался издали, света было мало. Арапон скорее почувствовал, чем увидел большую лодку, пришвартованную к каменному причалу.

– Этот хоть последний? – брюзгливым голосом осведомился лодочник, приняв Арапона на борт.

– Нет, будет еще один. Жди, – ответил чиновник.

Поежившись от утренней прохлады, лодочник зевнул во всю пасть и выругался, помянув ежовый мех. С лязгом провернулся ключ в замке. Арапон и не думал сопротивляться. Приковали? Ну что ж, не беда. Еще поживем!

Он не сразу понял, что приковали его не к борту, а к веслу. Рядом кто-то дышал, распространяя зловоние. Звякнула еще одна цепь. И без чиновничьих слов легко было догадаться, что помилованных несколько.

Помилованных ли? Это еще вопрос. Никто не знает, что это такое – новая каторга князя Барини. Известно лишь, что пока никто оттуда не возвращался. Дураку понятно, что место не из приятных. Но жизнь, жизнь!..

Ждать пришлось довольно долго. Мало-помалу глаза привыкли к сумраку. Арапон разглядел, что таких, как он, в лодке еще двое. Место по соседству пустовало.

Наконец привели последнего, лодка колыхнулась, и вновь проскрежетал ключ в замке. Трое стражников спустились в лодку. Прозвучало: «Отваливай».

– Эй, висельнички, беритесь за весла, чтоб вас вспучило, – подал голос лодочник, перебираясь на корму к рулю. – Да чтоб гребли как следует! Кто волынить будет, того плетью порадую!

Никто из прикованных и не думал волынить. Помилованные еще не до конца поверили в чудо. Работать? Да сколько угодно! С восторгом! Сокрушить гору, осушить болото, вылизать навозную лужу… только бы жить.

– Взялись! И… раз!

Лодочник был искусен. Ни разу не задев веслом о стенки туннеля, лодка вырвалась на свет. Арапон зажмурился, но грести не перестал. Лодка развернулась против течения.

– Навались!

И навалились. Часа не прошло, как город остался позади. Потянулись луга с пасущимся скотом, сжатые и несжатые поля, перелески. Скрылся за рощицей шпиль храма Святого Акамы. С берега тянуло полузабытыми запахами. Избегая выбираться на стрежень, лодочник проводил суденышко впритирку к желтеющим мысам. Вода намыла на дне песчаные волны. В темных заводях цвели водоросли. Умилительно…

Никто не жаловался, что устали руки и спина. Гребли целый день с одним непродолжительным привалом. На передней скамье стражники от скуки резались в кости. Стражников не радовала ни природа, ни служба, ни сама жизнь. Кто имеет, тот не ценит.