Живём в деревне месяцев уже пять так точно. Вот и первый день зимы – мой день рождения. Моя мама умерла в первых числах декабря, в наш общий с ней день рождения, когда мне было четырнадцать лет. На воспитание меня взяла мамина двоюродная сестра Светлана. Эта замечательная женщина работала в детском доме. Мы, дети, её все любили, даже не так – обожали. Она сама всегда участвовала во всех наших играх. И в казаки-разбойники играли, и в салки, и в вышибалы.

Свой день рождения я никогда не отмечала. С тётей Светой мы делали блинный торт и угощали наших детдомовских ребят. А тётю я убедила в том, что  для меня дня рождения не существует. С тётей мы общаемся очень редко. И о том, что произошло у нас со Святославом мне рассказывать будет очень больно. Сделаю пока что видимость счастливой семьи.  На кладбище к маме хожу раз в месяц, убираю её могилку. И разговариваю с ней. Может, неправильно я делаю. Но зато на сердце легче становится.

Мелкому в конце ноября исполнилось четыре года. Он уже по папе редко скучает, а может и скучает, но об этом не говорит. А я вою в подушку уже который месяц. Время летит быстро. Скоро Новый год. Симку я поменяла, но с Аней мы часто созванивались. Наш дом попадает под переселение. И я была в курсе, что начинается расселение. 

Муж-то наверное меня разыскивает. Он в органах работает да и должен помнить, где я прописана. Мы ведь так и не развелись со Святославом. А ещё мне бы надо в город бы съездить оформить развод с мужем. Но не хочу мне страшно. И я всё-таки по своей наивности жду, что муж сам приедет в деревню.

Хотя в квартире прописан был только Глеб. Я же там не числилась. Прописка моя была по деревне. Глебу сделала временную прописку по улице Цветочная, дом пятнадцать, посёлок Ключи. Встали мы с ним на учёт в детской больнице.

 Мы почти сразу сдружились с той милой старушкой, что пирогом нас угостила. Кстати, звали ее бабушка Маланья. Она мне так и сказала к ней обращаться. Она была очень смешная и постоянно нас с Глебом смешила. Сынок уже оттаял. Но по ночам очень много плакал. Бабуля как-то посмотрела на Глеба и сказала:

– Ты знаешь, что на тебе и на твоем сыне порча. И болезнь, что его мучает, твоя свекровь навела. Хочешь помогу?

Я скептически как-то к этому отнеслась. Всё-таки я дитя двадцать первого века.

– Не верю я во всякую порчу, бабушка Маланья. Да и что могла сделать ему Антонина Петровна? Она же во внуке души не чаяла. Бабушка только плечами пожала.

– Дак-то так, тока кто тебя, Мила, из дома выгнал? Муж твой? - Я кивнула головой. – Ну-ну, да твой муж непутёвый мамочку свою во всем слушается. Не нравилась ты ей. Вот и весь мой сказ. А ты уж сама решай. Кто прав, а кто виноват.

На работу я пошла в зверосовхоз. Бабушка мне помогла, свела меня с председателем Петром Ивановичем Севастьяновым. Классный дядька!

 – Мила, ветеринара у нас уже давно не было. И от тебя я жду сотрудничества. И буду хорошие деньги платить. Только вот детского садика у нас нет. Школа и детский сад пока в одном здании. Так как детский садик уже несколько лет ремонтируется. Так что если согласна отдать туда Глеба, то будет хорошо, - говорил мне всё это председатель и при этом просматривал мои документы. Как хорошо, что и паспорт и мои дипломы я нашла в куче того мусора. А то бы сейчас оказалась на улице без всякой работы. Или пришлось бы Светлане, моей тёте, всё рассказывать. Она бы тогда устроила Святославу хорошую жизнь.

 –  Согласна, конечно. - Как всё хорошо сложилось.

 Так и живём мы с Глебом теперь в этой деревни. Бабушка Маланья нам помогает по хозяйству: то с мелким посидит, то ужин приготовит. Да и я пожилой женщине часто предлагаю свою помощь. Она отказывалась, но ведь женщина-то в возрасте. И мне опять же в силу своего воспитания хочется помогать людям.