Лишь однажды Гу Юнхуэй, казалось, обрел свой обычный вид. В тот раз, когда Фан Хуэй не было рядом, он вдруг чрезвычайно серьезным голосом сказал Гу Яну:

– Ян, папа хочет дать тебе одну вещь.

Сказав это, он потянулся к тумбочке у койки, тихонько вытащил оттуда блокнот и вручил Гу Яну. Он хотел, чтобы сын хорошенько спрятал блокнот и никому про него не рассказывал.

– Прочти его, когда вырастешь, – загадочно сказал он ему.

Это выражение лица, этот тон голоса заставили Гу Яна убедиться в том, что отец не сумасшедший. В один миг он снова стал нормальным.

Маленький Гу Ян послушно кивнул. Гу Юнхуэй погладил сына по голове и тихо произнес:

– Помни: папа не убийца, папа – хороший человек.

Это были последние слова, которые Гу Юнхуэй сказал Гу Яну.

На следующий день, когда медперсонал оказался в палате, первое, что они увидели, – руки Гу Юнхуэя, свисающие по бокам его мертвого тела, вяло болтавшегося на люстре туда-сюда. Его шея была обмотана пеньковой веревкой толщиной в палец, впившейся в кожу так сильно, что остались лиловые следы. Он смотрел на вошедших в комнату людей широко открытыми глазами, как будто хотел поведать им о несправедливости, приключившейся с ним, или как будто хотел наконец ясно увидеть мир.

В небе сновали темные тучи, непрерывно меняя свои очертания. Они то собирались воедино, то разлетались подобно драконам и фениксам.

В одно мгновение капли дождя слились в единое полотно, и всепоглощающий ливень с грохотом, подобающим крушению небосвода, хлынул на землю. Крупные капли величиной с соевые бобы забарабанили по лобовому стеклу, издавая громкий стук. Жуткий ветер и проливной дождь, словно бесчисленные удары кнута, отчаянно хлестали по окнам, и, глядя на это, я боялся, что стекло может треснуть. В мгновение ока шум дождя сложился в единый гул, будто небо разошлось по швам, и ливень превратился в водопад.

Я сгорбился и крепко сжал руль, глядя строго на дорогу перед собой, опасаясь любой неожиданности. Хоть и прошло уже три года с тех пор, как я получил водительские права, практики у меня было немного. Если б Чэнь Цзюэ не заставил меня, то я и не сел бы на место водителя.

Я осторожно вел машину, беспрестанно напоминая себе следить за дорогой. Из-за дождя дорогу размыло, колеса могли легко забуксовать в ней, и при малейшей невнимательности возникал риск улететь в канаву. Хоть я и включил аварийку и плелся с черепашьей скоростью, сорок километров в час, я не прекращал нервничать. Стоило мне всецело сосредоточиться на вождении, как перед глазами сверкнула белая вспышка, а над головой прогремел громкий раскат!

БА-БАХ!

Сердцебиение участилось, и я мог рассчитывать только на глубокое дыхание, чтобы успокоиться. Еще не оправившись от испуга, я улучил момент и бросил взгляд на сидевшего рядом Чэнь Цзюэ. Я увидел, что его глаза закрыты, а рот слегка приоткрыт, и он крепко спит, то и дело прерывисто всхрапывая. Неистовство грозового дождя и оглушительный грохот грома за пределами машины, казалось, ни малейшим образом не затрагивали его. Внезапно зародившееся во мне чувство недовольства заставило меня растолкать его.

– Эй! Подъем! Кажется, мы заблудились! – крикнул я ему.

Но бушевавший ливень вмиг поглотил звук моего голоса; мои уши не могли уловить ничего, кроме шума воды.

Чэнь Цзюэ заспанно посмотрел на меня и спросил:

– Уже приехали?

Я проорал еще громче:

– Конечно, нет! Я сказал, что мы заблудились; ты что, не слышал?!

Чэнь Цзюэ, зевнув, произнес с отсутствующим видом:

– Что, в машине нет навигатора? В телефоне вообще-то тоже есть приложение с навигацией; как с ним вообще можно заблудиться?