– Барахов заказал шаману, ну которого привёл Ефимов, порчу на Артемьева.

– Да отстань, мне не до того, – отмахнулся Коробейников, – лучше останови паникёров.

– Где там, разве их остановишь, – пробормотал на ходу хорунжий. – Якуты хотя и стойкие, но легко подаются панике, и так же быстро придаются всеобщему веселью. Солдат вовсе не остановишь. Так что пора самому спасаться!

Артемьев неожиданно заболел, и Мария сама перетащила мужа на нарты и помчалась вслед за своим отрядом. Она лихо управляла оленями и, поглядывая на лежащего мужа, вдруг заметила хорунжего, ловко вскочившего на задки.

– Что вояка, и ты тоже драпаешь? – усмехнулась Мария.

– «Красные» нас настигли врасплох, – ответил хорунжий, – а что твой Артемьев слёг?

– Да что-то неожиданно занемог.

– Знаешь, я сегодня ночью следил за Бараховым, и он шаману заказал порчу на твоего мужа.

– Заказал нашему шаману Николаю? Вот, негодяй, – встревожилась Мария.

«Надо б отвести болезнь, хотя Миша болеет второй день, – подумала она, – но на всякий случай я всё равно буду камланить!»

Так отряды белоповстанцев были развеяны. В тайге слышались выстрелы, но вскоре всё стихло. Перепуганные оленеводы, собравшись на очередной сходке, дружно решили обратиться за помощью к белогвардейцам – братьям Меркуловым, самостоятельно правившим во Владивостоке, и послали туда делегацию во главе с Георгием Ефимовым. Генерал-полковник Дитерихс, сместив братьев, направил на помощь восставшим отряд во главе с молодым генерал-лейтенантом Анатолием Пепеляевым, оставив во Владивостоке в заложниках Ефимова.

Когда же Артемьев оправился после тяжёлой болезни, то сразу собрал сходку оленеводов-повстанцев и, потрясая газетой, объявил о роспуске своего отряда. Оленеводы зашумели.

– Тихо! – выкрикнул он и, развернув затёртую газету, приготовился читать.

Но передумав, он зычно прокричал:

– Я вам перескажу, что тут написано, 27 апреля 1922 года, за подписью М. Калинина, вышел декрет об образовании ЯАССР, об амнистии белоповстанцев, а Охотский уезд временно переподчинили Якутску. Так что мы не зря бунтовали и добились своего! А наши приключения закончились, и поэтому все могут расходиться по домам!

Якуты нехотя разъезжались по своим стойбищам, жалуясь друг другу:

– А как же наш скот? Кто его вернёт?

По пути в свою юрту Артемьев, теперь уже поверив в шаманство, проклинал своего врага Барахова, заказавшего на него порчу, и с нежностью вспоминал о Марии. «Она камланием спасла меня от горячки, – думал он, и вдруг заулыбался. – А каковы были наши приключения с Ефимовым! А? Будет что вспомнить!»

Войдя в юрту, он обнял свою жену и сказал:

– Мария, как же ты была права. Ведь ты нашаманила поражение Коробейникову, так и случилось! А я тогда тебе не поверил, впрочем, так ему и надо. Ишь, захотел подмять под себя наше народное Управление

– Так предсказали духи, – улыбнулась Мария.

Вскоре волнения в Якутии пошли на убыль, но неожиданно в 1923 году с опозданием пришла белогвардейская помощь. На двух пароходах «Защитник» и «Батарея» под видом торговых судов, Пепеляев неожиданно высадился у Охотского порта Аян и, не раздумывая, пошёл на Якутск. К нему с остатками своего отряда пришлось присоединиться Артемьеву с Марией. Но какое было удивление Михаила, когда он увидел гадко улыбающегося Гавриила Барахова.

– А Барахов, что здесь делает? – спросил он у Пепеляева.

– Да, он сбежал от Коробейникова ко мне со всем архивом, – расхохотался подвыпивший Пепеляев, – а потому этот якут оказался мне нужным человеком.

Он обернулся и увидел какую-то суету у якутов. Те в своих длинных рубахах-кухлянках до колен, в узких штанах и коротеньких сапожках лихо отплясывали что-то дикое и непонятное.