Стараясь не привлекать внимания, девушка медленно отстранилась от группы увлеченной изображением на экране, и подошла к блестящей глянцевой стене. Она знала, что сейчас увидит на зеркальной поверхности облицовки свое отражение. Так оно и произошло. Но только теперь вместо маленькой уродливой самки гоминида на глянцевой стене отражался высокий, невероятной красоты молодой мужчина в обтягивающем серебристом комбинезоне. Густые белокурые волосы удивительно гармонично сливались по цвету с его большими светло-серыми глазами, а идеально ровная, как мрамор, кожа, казалось, никогда не видела солнца. Но не эти безупречные черты поразили Ольгу. Она не могла оторвать взгляда от знакомых очертаний пухлых губ прекрасного незнакомца, глядящего на нее сквозь многовековую толщу времени. С невероятной ясностью Ольга вдруг осознала: то, что сейчас происходит – было ей предначертано. Все предыдущие события жизни подготавливали ее к этому моменту. Среди множества разных путей она бессознательно выбирала только те, которые вели сюда…

Но вскоре, словно экран старого телевизора, картина перед глазами стала медленно покрываться рябью, как будто кто-то нарочно бросил камень в застывшую гладь пруда. Изображение становилось все более зыбким, контрасты светотени смягчались, и, постепенно теряя насыщенность, видение начало расплываться и уходить вдаль. Неуправляемая сила потянула Ольгу обратно в водоворот временного тоннеля, и через пару мгновений, вновь ощутив себя эмбрионом, она оказалась в исходной точке своего невероятного путешествия.

Но теперь все кругом изменилось до неузнаваемости. Лоно, которое прежде заботливо укрывало ее от враждебности внешнего мира, больше не выглядело как самое лучшее и безопасное место на земле. Тот первородный бульон – околоплодная жидкость – неожиданно оказался пропитан отвратительным вкусом гниения и тлена. Прежний теплый океан блаженства и покоя, который омывал ее чистыми водами, теперь превратился в гнойную сточную яму. Сейчас здесь все нестерпимо воняло смертью. От мерзкого вкуса протухшей крови во рту и запаха разложившейся мочи Ольгу чуть не вырвало.

Гнетущее и пугающее состояние тяжести, похожее на то, которое наваливается на человека перед грозой, сдавило ее изнутри. Каждой клеткой своего зажатого, словно в тисках, тела она физически ощущала приближающуюся опасность. Как будто стены пыточной камеры, утыканные гвоздями, всей своей многотонной тяжестью медленно и неотвратимо наползали на нее. Какофония тошнотворных звуков, похожих на скрежет металла по стеклу, болезненно царапала мозг. Затыкать уши в надежде прекратить это издевательство, было бессмысленно. Многократно ударяясь о стенки черепа, источник звуков прерывисто пульсировал внутри ее головы. С абсолютной ясностью Ольга понимала – это угроза ее жизни, и если сейчас она не найдет выхода из этой ловушки, то умрет. Наверное, что-то подобное испытывает человек, неожиданно очнувшись от летаргии в гробу.

От ужаса перед реальностью смерти ее сердце неистово колотилось, как пойманная в силки птица, потом внезапно замирало, и Ольга со страхом ждала, забьется ли оно вновь. Окрашенные зловещими багровыми тонами образы – порождение извращенного воображения Эдгара По – всплывали из глубин памяти один за другим. Дрожь, обильный липкий пот, отдышка и головокружение – все симптомы паники проявили себя в предельной форме. Оставалось только одно единственное желание, как можно быстрее выползти из клетки этого глубоко погребенного подземелья, откуда ее так жестоко изгоняли и где ее больше не хотели и не любили.