– Вадим Сергеевич? – уже не на шутку испугалась баба Света и потрясла впавшего в ступор инженера за плечо.

Вадим вздрогнул и смущённо улыбнулся:

– Извините, уж больно Иван похож на брата моего, Виктора. Просто один в один, и голос…

Баба Света осела на табуретку:

– На покойного, что ли? – встревоженно спросила она.

– Ну да, – с трудом оторвав взгляд от лица Ивана, обернулся к ней Вадим. – Вот смотрю и удивляюсь такому поразительному сходству. И лицо, и фигура и голос – не отличить, и даже вот эта смущённая улыбочка. Виктор, как есть Виктор.

Баба Света бегло перекрестилась, Нина Петровна тоже не смогла удержаться.

– Господи святый, а я-то думаю, что ты на него так уставился, – выдохнула баба Света.

И вдруг побелела лицом:

– Господи, не может быть…

– Что? – обернулись к ней все.

Баба Света ринулась к выходу:

– Сейчас приду…

И выбежала во двор, затем забежала в дом. Вернулась она через минуту, неся в руках куртку, которую отдала ей Нина Петровна. Сунув её в руки Вадима Сергеевича, она спросила:

– Вы эту куртку не узнаёте?

Все замерли, задержав дыхание.

Вадим расправил куртку и сказал:

– Такая же была у Виктора.

Он дёрнул бегунок на молнии, застёгивая куртку, но где-то на середине он намертво остановился, упёршись в сломанный зубчик.

– И заедала молния на этом же самом месте, Виктор всё хотел её поменять, но не успел до отъезда… – куртка выпала из его рук, Вадим поднял изумлённый взгляд на Ивана.

Нина Петровна и баба Света одновременно испуганно прикрыли рот ладонью и выдохнули:

– Ох!

Иван побелел лицом и встал. Вадим поднялся и, пошатываясь, подошёл и крепко его обнял, прижав к себе:

– Витька! – только и смог выговорить он.

Иван стоял, опустив руки, в его глазах бились недоумение и боль. Сёстры, глядя на них, захлюпали носами и, отвернувшись, начали уголками платков промакивать потёкшие вдруг слёзы.

– Счастье-то какое! – выдохнула баба Света.

Когда Вадим, наконец, оторвался от брата, то, отстранив его от себя, спросил:

– Ты что, меня совсем не узнаёшь?

– Нет, – с надеждой вглядываясь в его лицо, но не находя ни одной знакомой черты, ответил тот. – Ничего не помню.

Он был сильно расстроен, Вадим обнял его за плечи:

– Ну, ничего, ничего, главное – ты жив, а память вернётся. А ведь ты вот-вот станешь отцом.

Иван удивлённо посмотрел в глаза брата.

Баба Света подскочила:

– Нинка, пойдем, я тебе яблоню свою новую покажу, пусть братья поговорят.

Нина Петровна поднялась и, всхлипнув, вышла вслед за ней.

Братья сидели напротив и не могли оторвать друг от друга глаз.

– Ты что, совсем ничего не помнишь? – снова спросил Вадим.

Виктор вздохнул:

– Нет, последнее, что помню, так это как очнулся в больнице. Мне сказали, что меня нашли в канаве, сильно избитого в этой самой куртке. Когда я пришёл в себя, даже имени своего не знал, – Виктор горько усмехнулся. – Иваном это уже меня Нина Петровна нарекла и к себе забрала. По правилам меня должны были пожизненно в интернат отправить. Ведь не искал меня никто… – взглянул он на брата.

Вадим взгляда не отвёл:

– Мы же тебя похоронили на Троекуровском кладбище, рядом с отцом. Гроб у тебя из красного дерева и памятник гранитный уже поставили.

Виктор откинулся на спинку стула:

– Как это похоронили? Не понял…

Вадим вздохнул:

– В тот день ты выехал из райцентра на своём «крузаке», но до дома не доехал. А на следующий день нашли в овраге твою обгорелую машину со сгоревшим телом внутри. Мне позвонили, я ездил на опознание, так как Наташа в больнице тогда лежала. То, что мне показали, опознать было невозможно, но по росту и костяку похож на тебя. Делать какую-то экспертизу никому и в голову не пришло, ведь машина была точно твоя, там по винам всё быстро определилось. – Вадим сокрушённо покачал головой. – Интересно, а кого же мы похоронили?