– Так, ты ж вычислителем был? На практике работал, или числился только?

– Работал конечно! – Башкира, кажется, искренне обидело предположение, что он мог «просто числиться». – И корректировщиком, и вычислителем! И боевые стрельбы были, я же в Таджикистане на границе слу…

– Ладно, понял. – выслушивать подробности боевого пути новобранца в планы НШ явно не входило. – Давай, сориентируй буссоль по магнитной стрелке.

Башкир подошёл к стоящему у окна треножнику и, на взгляд Шарьина, довольно быстро и уверенно, сориентировал буссоль, сделав для этого три замера, как и рассказывал перед этим преподаватель.

Баламут подошёл поближе.

– Ориентир какой выбрал?

Левый край во-о-он того окопа. – вычислитель ткнул пальцем в окно.

НШ, впрочем, выбор не порадовал:

– Ты что, блин, шутку юмора решил сделать? До него двести метров. Ты б ещё оконную раму за ориентир взял. – Баламут повернулся к классу и назидательно поднял палец. – Запомните – чем дальше находится ориентир – тем лучше. Это раз. Второе – точность в артиллерии достигается однообразием наводки.

Судя по лицам слушателей, мысль осталась недопонятой. Баламут вздохнул и вновь повернулся к Башкиру.

– Ты, когда второй и третий раз ориентировал, как наводку сбивал?

– Э-э…

– Да как левая нога захочет, вот как, я же за тобой следил. А нужно всегда делать это однообразно. Выбери какой-то способ – например, три пол-оборота барабана по часовой, и всегда делай именно так. Тогда и точность будет, какая нужно. Ясно?

– Ясно. – c умным видом кивнул Башкир.

– Садись. – преподаватель снял буссоль с подставки и положил на стол. – Так, кто там у нас ещё… Интеллигент!

– Я! – Антон поднялся с места.

– Давай, оправдывай позывной. Ты ж у нас топогеодезист. Вот и топогеодези́.

Вообще-то, насколько помнил Антон, его собирались назначить вычислителем, а что такое топогеодезист и с чем это едят он не имел ни малейшего представления. Но начальству, как обычно, виднее, так что Шарьин подошёл к буссоли и начал ориентирование.

Установить буссоль шаровой опорой в зажим, прикрутить винт. Выровнять уровень по пузырьку, закрутить винт окончательно. Ослабить зажим магнитной стрелки…

Двое ментов с нескрываемым подозрением покосились на Марата, но докапываться не стали и побрели дальше по вагону походкой бывалых моряков. Валеев облегчённо выдохнул и, стараясь производить манипуляции как можно незаметнее, пропихнул бутылку подальше под подушку. Плацкарт, конечно, в этом плане неудобен – всё на виду. С другой стороны, с финансами дела обстоят отнюдь не блестяще, не до купе сейчас.

За ментами хлопнула дверь тамбура, и бутылка вермута вновь заняла своё место на столике. Мужичонка напротив, помятый и неказистый, деликатно шмыгнул носом, но напрашиваться в компаньоны не стал и вернулся к сканворду.

Марат приложился к горлышку и сделал хороший глоток. «Крымский белый», созданный, вопреки названию, не в Крыму, а на Кубани, оказался неожиданно хорош. Правда, хорош он был в сильно охлаждённом виде, а сейчас бутылка стала ощутимо теплее, но и так неплохо. Марат отхлебнул ещё, закусил крекером и откинулся назад. Напряжение ощутимо отпустило, мелькающие за окном кубанские пейзажи уже не бесили, а, скорее, настраивали на философский лад.

Обида на друзей тоже подугасла, хотя и не прошла совсем. Нет, понятно, что у всех свои проблемы, и всем нужны деньги, но… он бы, оказавшись на месте Антона и Гриши, шагнул бы за ворота не раздумывая. Без криков восторга, конечно, но и не стал бы канючить и требовать восхищения своей жертвенностью. Дружба, всё-таки, важнее денег.