Поначалу хотел вернуться назад, в Утьму, но не успел… Подвязался к дурной компании, которая подламывала магазины. Весёлая у нас была тогда житуха, сытная. Пока не влетели…
И тут Марченко замолчал, очевидно, вспомнив о чём-то грустном, трагичном или особо личном. Далее шли по тайге, практически молча, лишь изредка перебрасываясь какими-то мелкими фразами. Владимир продолжал вертеть по сторонам головой, всматриваясь в сумеречные пейзажи утренней, не тронутой природы.
Всё ему было тут в диковинку. Хоть и провёл он на вахтах около трёх сезонов, тем не менее, так далеко от прииска ему ещё ни разу не приходилось уходить. То была по-настоящему дикая тайга. Дебри. Периодически, где-то в глубине лесной чащи слышался какой-то хруст, треск; угуканье филина; некие звуки, схожие со звериным рыком. От данного акустического фона и полумрака соснового бора, Владимиру становилось как-то не по себе. Непроизвольно вспомнились байки Марченко о всевозможной нечистой силе. Точнее, это были уже не байки. Каким-то странным образом, сказки, рассказанные промывальщиком, вдруг начали обретать свои реальные очертания.
Как будто бы, кто-то вдруг схватил Панова за ногу. Отскочив в сторону, Владимир оглянулся. Он, конечно же, увидел засохший куст, в ветках которого механик, скорее всего, и запутался. Тем не менее, Панов был готов отдать голову на отсечение в доказательство тому, что куст этот был вовсе не причём; что ноги его коснулась нечто тёплое, костлявое, мерзкое. И не просто коснулась, а именно схватило за ногу и ему пришлось приложить приличное усилие, дабы освободиться от той мёртвой хватки.
Каким-то неведомым ему чувством, Владимир вдруг уловил чужой взгляд, устремлённый именно в его сторону. С некоторой опаской оглядевшись по сторонам, механик вдруг понял, что этот взгляд был вовсе не одинок. За ним определённо наблюдали с десяток пар глаз. Разум механика уж вовсю начала рисовать несколько жутковатые картины того, что он мог увидеть за тем деревом или там, в самой гуще соседнего ельника.
«И всё же… Как хорошо, что я остался на зимовку именно с Петром, с деревенским парнем и бывшим зеком… – вновь догоняя ушедшего вперёд Марченко, принялся размышлять про себя механик. – …У него имеется весьма полезный для данного случая жизненный опыт. Потому и чувствует себя малограмотный Петька, в этой глуши достаточно уверенно.
А что, если это вовсе не уверенность? Вдруг я имею дело с самой обычной показной бравадой? По-моему, мне не стоит исключать варианта, при котором мужичок с низким уровнем интеллекта, вдруг решил порисоваться перед специалистом с высшим образованием. Дескать, вот я какой крутой, всё знаю и всё имею. Опять же, когда не знаешь, чего бояться, тогда и вовсе не страшно.
Впрочем, какая мне разница? Пусть храбриться, пусть изображает из себя прожжённого следопыта. Один хрен, он куда ближе к природе, нежели я, сугубо городской житель.
Боюсь даже представить, что я буду делать, если вдруг что-то случиться с моим нынешним напарником. Ну, там… Упадёт с обрыва, убьётся, утонет. Тот же инсульт, инфаркт. Нет-нет-нет, только не это…»
Глава 3
По следу неизвестного мужчины напарники шли довольно-таки долго, лишь пару раз присаживаясь на короткий отдых. К прихваченному с собой спиртному, мужчины так и не притронулись. Меж тем, похмельная ломка, которая поначалу была для Панова просто невыносима, как-то незаметно сошла на «нет». Выходит, прав оказался Пётр, уверяя Владимира в том, что природа сама должна сделать своё дело.
Ну, а ближе к полудню охранники прииска вдруг случайно наткнулись на небольшой лесной домик. Поначалу, они и вовсе его не заметили, и чуть было не прошли мимо. Так органично то неприметное строение вписывалось, практически сливаясь с внешним лесным пейзажем.