– Володька, хватит о грустном. Я между делами своими научными интересовался нашими предками. Сам узнал немного, кое-что от нашей тёти Дуни, которая много помнит из прошлого века. Наш прадед Иван Иванович Нашивочников был продолжателем знаменитого красноярского рода Нашивошниковых, якобы славного разного рода великими деяниями ещё при Петре Великом и после. Я пробовал узнать о нашем роде в Красноярском краеведческом музее, но там только руками разводят. Полистал в библиотеке некоторые старые книги. Там встречается эта фамилия, большей частью в связи с неизвестными сегодня путешествиями по югу Красноярского края, по Саянам. «Охота к перемене мест» – это, видно, у нас в крови. Ты вот, по дальним странам мотаешься, брат-Женька в Азербайджане осел, Галя с мужем-бурятом на северах живёт, а я, к слову будет сказано, ты знаешь, в студенческие годы с товарищами-студентами на байдарках аж из Иркутска до самой Москвы плавал, многими местами дикими, не хожеными. Лишь охотников и староверов встречали. Только Шурка с Тамарой оседлые.

Помолчал минутку и продолжал:

– Тётя Дуня ещё рассказывала, что мать наша, Юлия Ивановна доставала хранившуюся в роду старинную шёлковую шаль, красную, толи оранжевую, с лиловыми цветами и длинными кистями. Шаль эту подарила царица, кажется Елизавета или Екатерина Вторая, нашему предку Нашивошникову, привёзшему в Москву щедрые сибирские дары. Но больше эту шаль никто не видел – спрятала её куда-то Юлия Ивановна. Видно, боялась, что найдут и отберут. Тогда, сам знаешь, могли и посадить, если б узнали про царский подарок. Нужно поспрашивать у неё, пока жива, и у Тамарки, – не затерялась бы она.

– Мишка, как интересно! Как бы побольше об этом узнать?

– Да, Володя, много хочется узнать о наших предках. Но у нас старые книги и документы достать трудно. В Москве бываю редко, в Ленинку ходить некогда. А с архивами морока большая, и мало сохранилось старых – часто горели города сибирские. Надеюсь, подрастут наши спящие мальчишки, узнают больше. Через день-два дойдём по Соржаково до вершин водораздельного хребта, поглядим, хоть издали, на большие Саяны, хранящие чудесную красоту и многие тайны. А пока, давай тоже укладываться. Завтра будет большой трудный день.

Спустя положенное время наступил полагающийся рассвет. Неторопливо вылезающее из-за гор солнце высветило розовыми утренними лучами далекие вершины и густой гребешок противолежащей гряды. Затем, медленно опуская границу ночи и дня по окружающим склонам гор, выползло самолично и окончательно пробудило таежный лагерь.

Забраться на водораздельный хребет не суждено было. После ещё одного дня пути вверх по мелководной речушке Соржаково, скудной рыбалке на хариуса (погода начинала портиться) устроили по наклонным жердям укрытие из елового лапником для ночлега, прикрылись плащами и… всю ночь мокли под потоками сильной ночной грозы.

Дядя Миша, поднявшийся раньше всех, не теряет самообладания. Бодрясь, подбадривает остальных. И, первым делом, начинает разводить огонь. О сухих дровах мечтать не приходится. Кажется, что вездесущая вода пропитала все сущее кругом и всюду. Тут все вполне наглядно и воочию убедились, что Михаил Андреевич – бывалый таежник. Он настрагивает ершиком тонкие палочки, хитро укладывает сырые дрова и… о чудо! – костер, нехотя, разгорается.

Чуть обсушившись, пришлось тронуться в обратный путь (какая рыбалка после разлива помутневшей речки!), с трудом преодолевая могучие потоки бывшего ручейка Соржаково, ставшего полноводным и бурным после ночной грозы. В конце долгого утомительного дня обратного пути подоспевшая густая летняя ночь накрылась ясным звездным небом. Как раз к ночи добрались до строящейся Красноярской ГЭС, не успев даже вволю полюбоваться сказочным лунным пейзажем ещё не перекрытого плотиной могучего Енисея перед гирляндами ночных огней грандиозной стройки века.