– А ты тогда кто? Исключение?

Смех.

– Тихо всем! – Мария Петровна никогда не владела достаточным авторитетом, чтобы все послушались её с первой попытки.

– ТИХО ВСЕМ! —Попытка номер два увенчалась успехом. – Лиза, у тебя есть учебник?

– Я… – гляжу исподлобья, – я их ещё не получила.

– Хорошо. Кто-нибудь, поделитесь с Лизой учебником и продолжим урок!

И тишина. Как предсказуемо.

Поднимаю голову и набираюсь смелости, чтобы оглядеть своих одноклассников. Некоторые всё ещё таращатся в мою сторону, у некоторых интерес пропал, некоторые продолжают шептаться и посмеиваться – в основном девчонки; слышу, как обсуждают мои вьющиеся волосы, будто год назад они были идеально прямыми.

– Кто-нибудь, поделитесь с Лизой учебником!

– А вдруг она заразная?

Смех.

– ТИХО!

– Держи, – учебник по русской литературе падает передо мной на парту, и я встречаюсь удивлённым взглядом с девушкой, что стоит рядом и смотрит на меня холодными голубыми глазами. Чёрные волосы Вероники собраны в высокий конский хвост, и каждый раз удивляют своим здоровым блеском. Узкие джинсы-дудочки и шелковая рубашка глубокого синего цвета удивительно гармонично сочетается с бронзовым загаром. Если честно, вообще не представляю, в какой одежде Светлакова может выглядеть плохо. Она идеальна во всём. Идеальная внешность, идеальная одежда, идеальное положение, идеальная семья, идеальное будущее. Пример для подражания всех девчонок в школе. Вероника Светлакова – ледяная королева, в кругу которой хочет находиться каждый.

Я никогда не хотела.

В отличие от моей младшей сестры.

Хмыкает застывшей мне и приподнимает уголок губ в позабавленной улыбке:

– Пожалуйста.

Провожаю её взглядом до тех пор, пока не возвращается на своё место в центральном ряду за третьей партой и, наконец, беру себя в руки, смотрю на учебник и открываю на странице, которую называет Мария Петровна.

«Русская литература начала XX века», – читаю заголовок и на этом заканчиваю. Смотрю на рисунок выведенный от руки на всю страницу обычной шариковой ручкой с синими чернилами – не особо аккуратная клетка с прутьями, на дне которой валяется явно дохлая птица.

И словно током ударяет. Кожа покрывается мурашками. Так резко поднимаю на Светлакову глаза, что с пару секунд вообще ничего не вижу – сплошная тьма, которая очень медленно приобретает очертания человеческого лица с двумя голубыми глазами и загадочно-садистской улыбочкой растянутой на алых губах.

– Яроцкого опять нет? – проплывает где-то далеко голос Марии Петровны. – Исключения добивается? Что ж, я поговорю с вашим классным руководителем по этому поводу.

– Да дрыхнет он, как всегда! – смешок кого-то слышится следом, в то время пока я и Вероника, по всей видимости, играем в гляделки: я не моргаю, и она не думает. Нет – эта стерва забавляется, кайфует от своей мнимой власти.

И явно веселится.

Первая разрывает контакт глазами, усмехается, перебрасывает «конский» хвост за спину и якобы углубляется в чтение.

Захлопываю книгу и со скрипом отодвигаю стул.

– Лиза? В чём дело?

– Мне… мне надо выйти, – не дождавшись разрешения, на автомате иду к двери.

Слышу голос Марии Петровны и не понимаю ни слова.

Слышу глумливые смешки, долетающие в спину, и понимаю всё:

– У Багряновой припадок.

– Сейчас пена изо рта пойдёт.

– За границу опять сваливает, отвечаю!

– Вы идиоты все, или что? Что она вам сделала? – Не придаю значения этому женскому голосу.

Толкаю дверь и сходу на кого-то налетаю. На кого-то высокого и крепкого и очень стойкого, раз отпружиниваю от него как резиновый мячик и ударяюсь задом о выкрашенный в коричневый пол. Бо-о-ольно ударяюсь и тихонечко стону себе под нос.