Вышло до того натурально, что, не будь той дневной встречи в библиотеке, непременно бы поверила.

– Смею надеяться, обошлось без глупостей? – вскинул седеющую бровь родитель.

Мы синхронно кивнули. Потом стрельнули глазами друг в друга и совершенно одинаково прикусили губу, чтобы не рассмеяться. Отец окинул нас долгим взглядом, пробормотал что-то про избалованную девчонку и ушел в обеденный зал, где наверняка уже собрались гости.

– Вынужден тебя поблагодарить, – первым заговорил жених.

Вчерашней враждебности уже не было, и только напряженные плечи выдавали разлад в его душе. Пожалуй, еще то, что даже в роскошном жемчужно-сером костюме жених умудрился иметь потрепанный вид.

– Не стоит благодарностей, – пропела я, блуждая взглядом по помятому лицу. – Может быть, мне просто хочется загрызть именно тебя.

И пошла к маме, обиженно стуча каблуками.

Удар по больному? Да, это была месть за библиотеку.

Шальдари Арье-Шанаси ненавидела, когда кто-то опаздывал, поскольку справедливо считала, что ничье время в королевстве не стоит дороже ее собственного. Об этом от мамы я слышала не раз и, конечно, прекрасно знала ее взрывной характер. Сама такая. Да и прочие наши, особенно женщины, недалеко откатились. Потому в покои правящей я заглядывала очень осторожно, предчувствуя заслуженный нагоняй.

Белые воины, дежурившие у дверей, предпочли оставить свою принцессу один на один с надвигающейся бурей. Казалось, даже их взгляды замерли.

– Мама? Можно мне войти? – Я пробежала взглядом по личной гостиной ее величества и нашла родительницу сидящей за накрытым к завтраку небольшим столиком.

– Ты опоздала на полчаса, – негодующе вздернула бровь хозяйка роскошных покоев и все-таки сделала мне приглашающий знак.

Несмотря на традиции, в соответствии с которыми женщинам надлежало окружать себя черным и серебряным, а мужчинам – белым и золотым, покои правящей были отделаны деревянными панелями теплого орехового цвета и золотом. Ковер, шторы, статуэтки, рамы зеркал и картин сочетали зеленый, коричневый и золотой. Ведь правящая – не просто женщина или паучиха, она держит в своих изящных пальчиках нити, от которых зависит судьба целого королевства.

– Прости.

А что еще я должна сказать? Оправдываться было бы глупо.

– Твою старшую сестру за подобную выходку я сослала бы на полигон на целые сутки, а потом заставила бы хоть ползком, но самостоятельно добраться до дома, – отчеканила мама, многозначительно поглядев на меня.

– О, я даже не представляла, какие «прелести» воспитания наследницы обошли нас с Аши стороной. – Не дожидаясь приглашения, я уселась напротив родительницы и послала ей извиняющуюся улыбку. – Прости меня, пожалуйста. Это больше никогда не повторится.

Облик правящей, столь же мрачный, как ее черное платье, ничуть не смягчился.

– Опоздание – ерунда, – медленно выговорила она, вылавливая из кислого соуса улитку. – Ты, главное, в самый ответственный момент глупостей не наделай.

Так, понятно. Мама не зря упомянула о возможном наказании сестры. Ее воспитывали, а нас с Аши просто любили. Если верить родовому древу, под которое у нас целый зал выделен, трех принцесс в роду еще ни разу не было. Самое большее – две, и то восемь поколений назад. Поэтому родители просто не знали, что с нами делать. И как-то само собой так сложилось, что из Теонии делали наследницу, а мы с Аши были просто любимыми дочками богатых родителей.

– К своему стыду, должна признать, что тебя толком не готовили к предстоящему, – продолжила мама, глядя на меня тяжелым взглядом, от которого кусок в горло не лез.

Тоскливо покосившись на улиток, я налила себе чай, добавила в него немного молока и потянулась за хлебной палочкой.