– Ах, вот так, да?!

Я сгреб обеих в охапку, поднял и потащил в гостиную. Настька с удовольствием завизжала. Маша отбивалась молча – у нее перехватило дыхание.

– Живота или смерти?

– Ох… пусти!

– А ну, кому тут устроить «полет в стратосферу»?

– Пусти, говорят тебе! Слон!

– Ага! – закричал я, сжимая сильнее. – А кто говорил: мелкий, мол? Слон! Будешь теперь каяться?

– Ой!.. Буду!

Я осторожно уронил на диван обеих: брыкающуюся супругу и радостно визжащую дочь. Маша тут же показала мне кончик язычка:

– Слон, но мелкий. Карликовый.

Она уже посмеивалась.

– У Ганнибала были небольшие слоны, – блеснул эрудицией я. – Североафриканский мелкий подвид. Они теперь все вымерли.

– Вот ты такой и есть. Все еще капитан, и на тебе ездят.

Опять двадцать пять. Древняя песенка. Я было подумал, не сообщить ли жене в туманной форме о намеках Максютова на блистательные перспективы, но отложил на потом. На худший случай. Пусть это будет главной линией моей обороны, от которой пехота противника откатится в беспорядке, поредев наполовину.

А кто когда-либо сомневался в том, что супружеская жизнь – позиционная война?

Ну я, например. Это было очень, очень давно, когда курсант Рыльский бегал в самоволки ради чисто платонических (поначалу) встреч и был глуп соответственно возрасту. Но даже тогда, как я теперь понимаю, я выбрал Машу не за красоту – за редкий для красивой девушки отказ считать будущего супруга облагодетельствованным самим фактом обладания ею. Сами, мол, мы с усами. Вот и сейчас, раздумав ссориться, вытирая послюненным платочком перемазанные Настькины щеки, она принялась рассказывать мне о своих переводах: что сделано, а что нет, когда и сколько обещали заплатить и так далее. По-моему, вот где настоящая мистика. Ни ума, ни чипа не хватит, чтобы понять, кому в наше время и в нашей стране нужны переводчики с русского на эсперанто? Да и в какой бы то ни было стране кому нужен эсперанто, если есть пиджин-инглиш? Кто мешал Маше стать женою коммерсанта, продать себя оптом, стать выигрышным дополнением к чужому имиджу, вроде новейшей навороченной иномарки?

Прост ларчик: мы любили друг друга, вот и все.

А теперь?

Можно жалеть об упущенном – но поздно.

Можно отыгрываться на всех подряд, хотя бы иногда чувствуя удовлетворение.

Все можно. Нельзя только выбросить проклятую лишнюю хромосому…

И забыть о ней – нельзя.

– У тебя отпуск скоро? – спросила жена.

– Здравствуй! А в июле что было?

Она картинно сморщила носик.

– Неделя в подмосковном пансионате – фу-ты ну-ты… На море нас в этом году так и не вывезешь? Лето кончается.

Я вздохнул.

– Понятно, – сказала Маша. – Тогда, может, хоть сегодня куда-нибудь смотаемся? В лес или, еще лучше, к речке. Я не купалась давно.

– Мне поработать надо, – сознался я, разводя руками.

– Опять?

– Угу. Ты извини, ладно?

– Да чего уж. Работай, а я позавидую. Знал бы ты, до чего обрыдло быть домохозяйкой!

– Так ведь скоро уже. Или раздумала?

– Нет, – она помотала головой. – А то свихнусь. Слушай, а ты скучать по ней не будешь? Пятидневка как-никак.

Терпеть не могу, когда в сотый раз обсуждают давным-давно решенное. Я только буркнул:

– Буду.

– А в том интернате правда хорошие дефектологи?

– Да. Я узнавал. Правда.

– Только дорого это…

– Ничего, – вздохнул я. – Как-нибудь вытянем. А на выходные будем забирать ее домой, ведь договорились.

– Тебе бы только от ребенка избавиться!

Так. И это уже не впервые. Господи, дай же что-нибудь: или ей логики, или мне терпения…

Злоба душит. Злоба!

«ЧИППИ, ПОДСКАЗКУ!»

За ним не заржавеет. Сто шестнадцать вариантов после первого отсева. Одиннадцать – после второго. Две десятых секунды на окончательный выбор.