– Тебя это так волнует?

– Точно так же, как тебя, был ли я там.

– Вот и поговорили, – хмыкнул Проводник. Последний раз затянувшись, он выбросил окурок. Тот, кувыркаясь в воздухе, с едва слышным шипением упал в лужу.

Дождь медленно стихал. Проводник всё так же молча стоял, смотря на улицу. Он ни о чём не думал. Не хотел думать. В такие моменты на него накатывали воспоминания, гнетущие и скребущие душу острыми когтями, воспоминания, которые он всегда гнал прочь. Но они всегда возвращались, цеплялись за него как разгорячённая любовница.

Он не стал дожидаться, когда закончится дождь. Проводник вышел на улицу и неспешно пошёл прочь, предоставив больного старика самому себе. Он не видел, как тот из любопытства открыл подвальную дверь и спустился вниз, превратившись в ещё один мешок зловонной слизи, кормящей мутировавший картофель. Он просто шёл под слабеющим дождём, вспоминая прошлое и жалея о том, что вернуться и всё исправить он не мог.

Дома и дворы плыли мимо него, все мёртвые и забытые, точно труп потерявшегося в джунглях туриста. Проводник отлично помнил те времена, когда здесь была жизнь. До того, как всё началось. Четыре года минуло с тех пор, когда поползли первые слухи о странных явлениях и происшествиях. Хотя никто из властей этим так и не обеспокоился. Всем было наплевать на безумные бредни жителей о монстрах пожиравших детей и жутких видениях, становившихся реальностью. Так же как и на остальные явления того бурного всплеска аномальной активности – переходы открывались несколько раз в сутки и в совершенно неожиданных местах, из-за которых люди частенько пропадали (Проводник прекрасно помнил пару случаев, свидетелем которых он был), появлялись какие-то невообразимые твари в подворотнях и канализационных люках, кто-то сходил с ума от оживавших воспоминаний и галлюцинаций… Всё продолжалось чуть больше двух недель, за которые городок необратимо преобразился и почти не изменился с тех самых пор – разве что он всё больше походил на город-призрак. В начале второй недели прибыли военные, увеличилось количество патрулей. До прессы так ничего и не дошло, кроме лживых заверений о карантине – дело кончилось лишь небольшим репортажем о разгулявшейся инфекции, который, как и предполагалось, особого внимания не привлёк: кому какое дело до того, что происходит где-то у чёрта на рогах?

Постепенно дождь сошёл на нет.

Проводник остановился, оглядев окрестности, и печально вздохнул. На него со всех сторон смотрели пустые глазницы разбитых окон и мёртвая, почти осязаемая тишина окутывала его, обволакивая словно желе. Откуда-то издалека до него всё же донёсся еле слышный стрекот автоматной очереди – похоже, патрульные снова развлекались стрельбой по мелкой живности.

Он закурил.

Когда-нибудь это тебя убьёт, – однажды высказался один его старый приятель, сетуя на чрезмерное курение. Но кто знал, что через несколько дней его найдут разодранным стаей собак, которые просто взбесились в разгар всех происшествий? Проводник не видел необходимости избавляться от этой без сомнения вредной привычки – ему это нравилось. Как впрочем, и тот случай с собаками. Был в этом какой-то символизм. Что на роду написано…

Его размышления прервал резкий удар в спину. Удар был сильным, но Проводник устоял на ногах. Он сразу же обернулся и увидел перед собой распластавшегося на земле беляка. Тот корчился и извивался, закрывая лапами огромные глаза от света.

От удивления Проводник не сразу сообразил что делать. Спустя мгновение рука сама легла на рукоять ножа. Он замахнулся и резко опустил лезвие на грудь мутанта. Оно вошло легко, аккурат между рёбер. Беляк выгнулся и обмяк. Зрачки его красных глаз медленно расширились, отчего стали походить на небольшие чёрные блюдца.