– Морг?

– Морг. Таких моргов по Москве несколько, и именно туда свозятся все невостребованные тела, – объяснила на всякий случай Дарья. – Там они ждут. А потом, согласно протоколу, тела кремируются. Прах остается в коробочках. Хранится еще полгода. Если я права, то двоих подходящих под описание уже кремировали.

– А почему так быстро?

– Вот именно поэтому я и думаю, что это наши пропавшие, – пояснила Дарья, – слишком быстро, они нарушили правила. Я натравила на них Матильду Давтяновну, и она устроила разнос. Как они могли, почему нарушают и так далее. Так что нас ждут и больше сегодня никого не трогают. Ну, то есть тех, кто есть в плане, трогают, конечно, а наших – нет.

Вопреки сложившемуся образу район Южное Бутово давно перестал быть криминальной окраиной, топонимом для определения чего-то далекого от центра. Да и не был он таким никогда. Сегодня Южное Бутово было уютным зеленым районом, со своими достопримечательностями и дорогими жилыми кварталами, окруженными парками.

Пока они ехали в морг, обсудили еще один, пусть тонкий и, может быть, ложный, но все-таки намек на то, по какому признаку отбирали жертв. Почти про всех отзывались, что они были «не от мира сего». Пробив их медицинские карты, Дарья нашла, что двоим, Клюге и Моргульцу, ставили диагнозы «легкое расстройство аутического спектра». Но потом сняли. Это могло быть и хорошо, и плохо одновременно. Но все же появился небольшой хвостик, за который можно уцепиться.

Комплекс зданий морга застенчиво скрывался на территории большого паркового массива, за высоким забором и почти вплотную к старинной усадьбе. Рядом, видимо, была еще конюшня. Припарковавшись, сыщики с удивлением посмотрели на лошадей, которые брели вместе со своими всадниками по тропинке вглубь парка.

– Новодел. Начало девятнадцатого века, – сказала Дарья уже на улице. Гуров даже не сразу понял, о чем она. Имеет ли в виду усадьбу или морг, который тоже, кстати, был построен в том же стиле. Видимо, один ансамбль. Хотя какие-то здания явно уже были достроены позже.

Напустить Мегеру Давтяновну, главу отдела судмедэкспертизы Главка, на администрацию морга было, конечно, жестоко. Но правильно. Потому что правила есть правила. А теперь их там будут ждать. И сделают все, что скажет Дарья.

– Я не знаю, что произошло, кажется, была какая-то путаница в документах или, может быть, ошибка… – Какой-то мужчина буквально выбежал им навстречу. Он подошел к машине, зачем-то начал дергать дверь, хотя сыщики уже вышли из машины.

– Вы кто? – без особых расшаркиваний спросил Крячко.

– Лабжинов я, Анатолий Борисович. Директор, с вашего позволения. С кем имею честь?.. – проблеял мужчинка. Оперативники представились и переглянулись со значением. – Извольте последовать за мной, в кабинет, да-да, пойдемте-пойдемте, – суетился он. Крячко с Гуровым и Дарьей пошли за Лабжиновым и очень скоро оказались в мрачноватом кабинете, обставленном темной простой мебелью. Узкие окна, завешеннае пыльными жалюзи, придавали помещению еще большую мрачность и неприютность.

Хозяин кабинета, даже усевшись за свой стол, продолжал отчаянно потеть. Он постоянно вытирал мокрый лоб платком, комкал его, совал в карман халата, потом вытирал лицо рукавом халата и снова краснел и бледнел в разной последовательности. Выглядело пугающе.

– Хватит, попейте воды, вас того и гляди удар хватит, – попросил Крячко, которого уже сильно утомила вся эта суета.

Гуров достал из папки фотографии из личных дел пропавших, в то время как Дарья унеслась куда-то на территорию морга, а Крячко стоял и подпирал дверь на тот случай, если директор морга попытается от них уйти. Пару раз он в самом деле вставал и пытался выйти из кабинета, что выглядело очень странно. Словно думал, что в самом деле сможет сбежать – пешком – из морга. На все вопросы о том, что за катастрофа у них случилась и почему тела были срочно кремированы, он только разводил руками и бормотал об ошибке, что у него стояли другие даты поступления и прочее. Невооруженным глазом было видно, что врет мужик и дело тут нечисто.