«И ты, что бы тебе не скучно было – притащил меня?» – Парэс изобразил высокомерное недовольство, тем, что его персону тревожат по пустякам.

«Тебе, всё равно, нужно было с утра выпить и поболтать с кем-нибудь. – опять с улыбкой ответил Ардет – Считай, что это взаимная услуга. Тем более я попросил курьера и тебе принести какую-нибудь раскопанную книжку. Будешь брать? Или последователям отдадим для молитв?».

«Вопрос, конечно, спорный, – открывая, только, что поднесенную бутылку ответил Парэс, – но, согласен, в этом и для меня есть польза. Скажи мне, дорогой, Ардет, ты постоянно, высмеиваешь невежество последователей и апатридов, издеваясь над их верой и убеждениями. Но при этом, тебя так же часто можно заметить в компании преподобного Эрго Сума, который всем известен своими религиозными убеждениями и искренней верой. Этот человек явно не разделяет твоих гримас относительно, пусть и не совсем достоверных убеждений последователей. Что вас с ним объединяет? Ты никогда не относился к списку прилежных послушников. Ты и в храме то бываешь, от силы, раз в месяц».

«Это и объединяет. – с уже устоявшейся улыбкой ответил Ардет, смотря одним глазом через бокал вина, на солнце, – Как сказал, кто-то из древних «В споре рождается истина!». Вот мы ее и рождаем. Я ему высказываю свои наблюдения, а он мне доказывает мои заблуждения. Мы с ним спорим. Причем, я не оспариваю его взглядов и не ставлю под сомнения его слова. Я, между нами говоря, полностью доверяю его мнению. Но при этом, я высказываю своё, и жду пока он его оспорит, приводя, действительно убедительные основания».

«Это своего рода игра. – слегка потягивая вино, продолжал Ардет. – Я прихожу к нему со своими проблема и сомнениями в достоверности, каких либо основ. Привожу свои доводы и видения, а он, в свою очередь, спокойно и убедительно мне доказывает обратное. Я прихожу к нему и говорю «Это белое!», он мне отвечает «Нет, Ардет, это не белое», я говорю «Значит, очевидно, что черное?», а он мне опять «Нет, не черное» и сходимся мы с ним на том, что это «Серое». Но я пришел к нему не с вопросом «Какой это цвет?» и ответ воспринял как истину. Я, в обсуждении с ним, сам пришел к тому, что это «Серое».

«Хотя по факту, конечно, это он меня просто убедил» – допивая очередной бокал, добавил Ардет.

«То, есть ты идешь на исповедь к жрецу, впитывая и не подвергая сомнению все его заветы, – резюмировал Парэс, – а после, идешь в бар и по факту высмеиваешь всё то, во что сам веришь?»

«Не совсем. – Ардет говорил, одновременно доливая последние капли в бокал. – Я, человек глубоко верующий. Я верю во всё святое, что есть и о чем говорят жрецы и святые книги. Но я категорически, отказываюсь доводить, святую веру до абсурда. Последователи учат заветы, по детским книгам и довоенным журналам. Они верят в «мужика» спустившегося с небес и в одночасье изменившего всё и вся».

«И они не могут по-другому! – Ардет, от эмоций, поднялся со стула – Они не могут представить, что вера и святость, это что-то абстрактное. Что-то не имеющее формы, так как форма тут роли не играет. Это всё равно, что представляя ветер, нам обязательно нужно было бы представлять мужика, дующего со всех сил. А если, кто-нибудь сказал бы, что этого мужика нет, и ветер дует сам по себе, то мы бы сразу потеряли представление о том, что такое ветер, так как больше не можем представить его физическую форму. И естественно, мы бы скорее сожгли еретика утверждающего, что этого мужика нет, ну или представляющего, что это не мужик, а женщина или еще кто, чем попытались бы понять, что возможно ветер существует сам по себе».