И если Виктор, когда бежал на улицу, не представлял себе, что делать, то, увидев, как кто-то беззастенчиво бьёт его мать ногами, уже не колебался ни секунды. Он будто вихрь влетел в гущу событий и с разбегу мощным прямым ударом правой ноги в корпус буквально снёс стоявшего ближе к нему пацана, расчищая себе путь ко второму, стукнувшему Веру Матвеевну.

Словно лёгкая кегля после встречи с тяжёлым шаром на дорожке боулинга, цыган перелетел через невысокий штакетник и уткнулся носом в пожелтевшую клумбу, едва не врезавшись по ходу своего движения в бедную пенсионерку. Витька моментально переключился на основного обидчика, который, надо отдать ему должное, достаточно быстро сообразил, что к чему. Он развернулся лицом к Колобову и попытался поднять руки на уровень подбородка, стараясь встать в боевую стойку.

Колобов научился неплохо «махаться» ещё во времена своей учёбы в школе. Ярость слепила глаза и добавляла сил. Кровь кипела. Не давая противнику опомниться, он левой рукой схватил того поверх кулаков за воротник кожаной куртки, дёрнул на себя, лишив равновесия, и на встречном курсе нанёс сокрушительный боковой удар правой. Кулак попал в челюсть с характерным чваканьем, пацан потерял ориентацию в пространстве, ноги его на мгновение оторвались от земли, и он рухнул на землю как мешок, набитый картошкой.

Всё было кончено. Тихо матерясь, первый цыган выбрался из палисадника и склонился над болезненно приходящим в себя товарищем.

– Ты сломал ему челюсть! – прошипел он, добавил какие-то ругательства на своём языке, а потом вновь перешёл на русский: – Наши заставят тебя ответить за это!

Ещё не остыв, Виктор опять было бросился в схватку, но на пути встала Вера Матвеевна.

– Прошу тебя, охолонись, хватит! Пошли в дом!

Слова матери подействовали.

Сын обнял плачущую женщину и, обращаясь к поверженным противникам, зло сказал:

– Валите отсюда. Ещё раз увижу – поотрываю головы!

Цыгане с проклятиями поплелись по улице прочь, а Витька только теперь почувствовал острую боль в правой кисти, точнее, в районе первой пястной кости, не обратив внимания на травму в горячке драки. Видимо, атакуя, он немного не довернул кисть, и в лицо соперника удар пришелся не костяшками указательного и среднего пальцев, как это было бы правильно, а косточками указательного и большого. Причём основная нагрузка легла на совершенно занемевший сейчас большой палец. Кисть опухала прямо на глазах, сгибать пальцы стало практически невозможно. Да и где-то в грудине уже забытой болью отозвались недавно зажившие ребра, перелом которых он залечивал в госпитале. Виктор ощутил, что ему опять тяжело вдыхать воздух полной грудью.

Подумалось:

«Видимо, рановато мне ещё так напрягаться. Окажись парни покрепче, что я бы смог сделать с такой дыхалкой? И рука, вот… Хорошо, что сразу удалось всё решить!»

Дома Вера Матвеевна разохалась над повреждённой кистью сына, достала из холодильника лёд и стала прикладывать его к опухшим пальцам. Виктор терпел, хотя было больно, и вполуха слушал причитания матери. Пенсионерка жаловалась, что, пока сын был в армии, местные цыгане совсем распоясались, особенно молодняк. Что никого не уважают, понавезли сюда наркоты, и теперь отовсюду к ним в район съезжаются разные отбросы за своей дозой. На улицу скоро страшно выходить будет!

Вера Матвеевна опасалась, что после случившегося у сына будут проблемы, так как цыгане, скорее всего, просто так про драку не забудут. По её мнению, сейчас нужно срочно идти в милицию, пока не поздно. Она винила себя, что сделала замечание парням из-за какой-то пустой пачки, в связи с чем на ровном месте вырос такой конфликт.