– Пропащая душа, – встретила Андрея тётя Поля. – Заждались, ваше благородие. Времени у тебя немного осталось. Чтобы в 9 часов вон бог, а вон порог. Не задерживайся. Скажи Нюрке, что для твоего приезда чайку хорошего припасла. Пусть ко мне спустится.

– Ладно, Полина Петровна, передам. Большое спасибо за заботу о сестре. Если бы не вы, давно бы в бабах была, а институты всякие и во сне перестала бы видеть.

Андрей прошёл мимо КПП и стал подниматься по тёмной лестнице, пролёты которой были освещены через этаж. Идя на свет, он увидел женскую фигуру, прижавшуюся к стене. Женщина поздоровалась, назвав его по имени-отчеству. «Мало ли я с кем в прошлом году здесь перезнакомился!» Но на всякий случай ответил на приветствие.

Коридор общежития гудел вечерним настроением. В бытовке шумели керогазы. Где-то перебирали струны гитары. Хлопали двери.

Добравшись до нужной двери, Андрей негромко постучал. Сзади кто-то шумно задышал и тихо с волнением произнёс:

– Проходите, Андрей Петрович. Анюта вас целый день ждёт. Проходите. Девочки в кино ушли, а мы с Анютой одни остались.

Андрей толкнул дверь…

– Андрюшка! Наконец-то. Ну, сколько можно ждать. Мы уже с Катей в милицию хотели звонить. Поезд пришёл, а тебя нет и нет. Поздоровайся с Катей. Ты её узнал?

– Да мы, вроде, на лестнице поздоровались. Так это вы на лестнице были.

Но самой Кати он так и не узнал. Это был другой человек. За год воображение само создало её образ нисколько не сообразуясь с оригиналом.

– Чем прикажешь тебя угощать, братишка? Имеется икра всех сортов и прочие представители моря и суши. Сейчас чайник поставлю. Не скучайте здесь.

– Во-первых, забытые тобой родители прислали со мной кое-какую провизию, а во-вторых, у Полины Петровны для тебя заготовлен особый чай.

Последнюю фразу Анюта услышала уже в коридоре. Его басовое «ай» затихло где-то в углу. Сразу стало тихо.

Катя попыталась обойти Андрея. Но его широкая фигура не вписывалась в обстановку студенческой кельи. Поняв, что от него хотят, он сдвинулся с места и подошёл к столу, выгрузив на него содержимое вещмешка.

В комнату вошла Анюта, пристально посмотрела на присутствующих, обратилась к брату:

– Ты где пропадал целый день? Мы из-за тебя на такой фильм не пошли. Девчонки обещали достать билеты на завтра, что практически невозможно, а ты даже не оценил нашей с Катей жертвы.

– Анюта, замолчи, – немного покраснев, прервала подругу Катя. – Никакой жертвы не было. У меня просто голова разболелась. И потом, смотреть как большая обезьяна прыгает с ветки на ветку и орёт весь фильм – удовольствие не из приятных.

– Ты ещё скажи, что в библиотеку ходила! Хватит притворяться, сударыня. А ты братишка, бери полотенце и марш мыть руки. Кран ещё помнишь, где находится. И чтобы одна нога там, а другая здесь.

Чай давно остыл; первоначальный порядок на столе нарушен. Они сидели молча. Анюта, развернув стул, забралась на него с ногами. Андрей, несколько отодвинувшись, сидел вполоборота. За вечер Катя не произнесла и пары слов. Она застыла в одной позе и боялась своим не только присутствием, а и любым признаком присутствия, напомнить о себе. Она боялась оказаться лишней и в любой момент готова была сорваться с места.

– Значит, ты собираешься булки печь. Перспектива не позавидуешь. А я-то думала, что пойдешь учиться. Вам, фронтовикам только захотеть, и даже МГУ не заказан.

– А ты не подумала, кто меня кормить будет. Да не дай господи, жениться приспичит. – Катя при этих словах откинула голову, как засыпающий в неудобной позе. – Что ты на это скажешь? Нет, надо идти работать. Учёба никуда не уйдёт. Видно, не скоро ещё такое время наступит, когда у каждого диплом спрашивать будут. Знаешь, сколько солдатиков не только без диплома, но и без аттестата воевало. Да ещё как воевали. Немцы у нас справку об образовании не спрашивали, и свои не показывали.