– Да-да, – сказала Мэй и снова села. – Извини.

Энни лукаво вскинула брови:

– Как будто начался учебный год и мы с тобой оказались в одном классе. Новый планшет тебе выдали?

– Только что.

– Покажи. – Энни осмотрела планшет. – У-у, гравировка – как мило. Мы с тобой натворим тут дел, а?

– Уж я надеюсь.

– Ладно, вот твой капитан команды. Привет, Дэн.

Мэй поспешно отерла влагу с лица. За спиной у Энни она увидела красивого мужчину – ладного и опрятного, в коричневой кенгурухе. Он приближался с улыбкой бесконечного удовольствия.

– Привет, Энни, как оно? – спросил он, крепко пожимая ей руку.

– Оно неплохо.

– Я так рад.

– Надеюсь, ты понимаешь – у тебя тут хороший человек, – сказала Энни, стискивая Мэй запястье.

– Еще как понимаю.

– Ты за ней пригляди.

– Непременно пригляжу, – сказал он и повернулся к Мэй. Крайнее удовольствие превратилось в абсолютную уверенность.

– А я буду приглядывать, как ты за ней приглядываешь, – сказала Энни.

– Очень рад.

– Ну давай, до обеда, – сказала та Мэй и испарилась.

Ушли все, кроме Дэна и Мэй, но его улыбка не изменилась – так люди улыбаются не напоказ. Так улыбаются люди, оказавшиеся ровно там, куда хотели попасть. Он подтянул к себе кресло.

– Так приятно тебя видеть, – сказал он. – Я очень рад, что ты приняла наше предложение.

Мэй поискала в его глазах намек на лицемерие – ни один разумный человек не отказался бы от работы здесь. Намека не нашла. Дэн собеседовал ее трижды, всякий раз – с несокрушимой искренностью.

– Я так понимаю, бумаги подписаны, отпечатки пальцев сняты?

– По-моему, да.

– Хочешь прогуляться?

Они вылезли из-за стола и, миновав сотню ярдов стеклянного коридора, через высокие двойные двери вышли на воздух. Взобрались по широкой лестнице.

– Мы только что доделали крышу, – пояснил Дэн. – Я думаю, тебе понравится.

Вид открывался захватывающий. С крыши виден был почти весь кампус, городской пейзаж Сан-Винченцо и Залив. С минуту Мэй и Дэн любовались, затем он посмотрел на нее.

– Мэй, теперь ты с нами, и я хочу донести до тебя некоторые ключевые ценности нашей компании. Суть такова: мы убеждены, что наша работа очень важна, но не менее важно, чтобы ты здесь ощущала себя человеком. Мы строим пространство для работы, это само собой, но еще это пространство для людей. И ради этого формируется сообщество. Вообще говоря, сообщество здесь необходимо. Как ты, вероятно, знаешь, таков один из наших слоганов: «Главное – сообщество». И ты видела таблички «Здесь работают люди» – это я велел развесить. Это моя тема. Мы не роботы. Тут не потогонная фабрика. Мы – лучшие умы поколения. Поколений. Создать пространство, где нашу человечность уважают, наши мнения ценят, к нашим голосам прислушиваются, – все это не менее важно, чем любые доходы и курс акций, любые наши проекты. Пошло, да?

– Нет-нет, – поспешно сказала Мэй. – Вовсе нет. Я потому и здесь. Мне нравится, что сообщество – это главное. Энни об этом говорила с самого прихода сюда. На моей последней работе никто толком не умел коммуницировать. По сути, там все было наоборот.

Дэн отвернулся, на восток, на мохеровые холмы в зеленых пятнах.

– Какой ужас. С нынешними технологиями коммуникации не должны быть под вопросом. Взаимопонимание не может быть недоступно или невнятно. Вот этим мы тут и занимаемся. Это, можно сказать, миссия компании – во всяком случае моя личная мания. Коммуникации. Взаимопонимание. Ясность.

Дэн энергично кивнул, будто язык его выдал эту речь сам по себе, а уши сочли ее очень мудрой.

– Как ты знаешь, мы в «Возрождении» отвечаем за Чувства Клиента, ЧК, и кое-кто, вероятно, сочтет, что это наименее привлекательная составляющая всего предприятия. Но с моей точки зрения – и Волхвы ее разделяют, – это основа всего, что здесь происходит. Если мы не вызываем у потребителя удовлетворительных, человеческих, гуманных чувств, у нас нет потребителя. Это же базовые вещи. Мы – доказательство того, что эта компания человечна.