– Вам не кажется, что рассвет должен наступать раньше, чем он делает это сейчас?

Вопрос попал в цель. Наблюдательность не изменяла герру Зееру по сей день, но его разум, свято верующий в незыблемость физических констант, выметал замеченное на окраины сознания. Ныне Рихард Зеер готов был веровать во что угодно.

Дождавшись, когда перестанут жужжать сервоприводы, астроном кивнул двум чародеям, которых протащил с собой под видом лаборантов. Те извлекли из пёстрого покрывала сосуд, что показался немецкому учёному обычной пивной бутылкой, сделанной из очень тёмного стекла.

– Магия не в форме, а в материале, – пояснил один из чародеев, позволяя Рихарду рассмотреть иссиня-чёрную поверхность поближе. – Но это служебная тайна.

Следом на свет явился моток изоленты.

– Самый волшебный предмет, – улыбнулся его коллега.

Горлышко сосуда крепко примотали к окуляру телескопа. Ночь обещала быть звёздной.

***

В кузнице на окраине датского городка Рёдбю пахло давно угасшим огнём, а единственный металлический звук издавала пляшущая юла, с бока которой кузнец срисовывал символ. Тот оказался похож не столько на бретцель, сколько на морской узел со знаком бесконечности.

– У меня уж почти год как заказов не было, – предупредил кузнец, доставая с полок инструменты и металлы. – Тем более волшебных.

Персефона намёк поняла и махнула ведуньям рукой, приглашая выйти во двор:

– Не будем смущать мастера.

Над крышей кузницы потянуло дымком. Работа началась.

– А ведь действует эта теория рукопожатий, – потрясая смартфоном, словно амулетом, признала пожилая ведьма. – И астронома, и кузнеца по имени Вольф мы через десяток общих знакомых нашли. А вот чудо с юлой не уразумею – это ж как иголка в стогу…

– Если только тот стог не в мировой сети лежит, – улыбнулась Персефона. – Цифровой бог Гатыборь нам помог. Он искал ключевые слова по всему интернету и нашёл в объявлении с барахолки. Повезло, что та девушка честно описала историю артефакта.

***

По лесам и оврагам, по просёлкам и проспектам рыскали княжьи гончие. Работы для них привалило невпроворот, и если б не помощь департамента общемагической безопасности, долго б ещё пришлось им гоняться за просочившейся в мир хтонью.

Вот, допустим, малый городок: три улицы в ряд да две поперёк, с горы на санках катаются дети, соревнуясь, кто проедет от вершины дальше, к тонкому речному льду ближе. Влюблённая парочка гуляет с собакой. Старушка спешит к вечерней службе. Возвращается на побывку солдат, дымит во дворе папиросой. Бредёт ему навстречу бледная девочка, в косах банты.

– Где тут у нас нелегальные мигранты? – усмехаясь в усы, боевой маг обозревает окрестности городка с высоты полёта новогодних саней.

Окружают девчонку с бантами проворные тени, плетут ловчую сеть заклинаний. Девчонку корёжит: пропадают силы поддерживать людской облик, не добраться уже до заветной двери, не напитаться до отвала чужой отчаянной надеждой. Сгорает нежить адским пламенем: со стороны кажется – огненный фонтанчик.

– У, хулиганы, – трясёт клюкой подслеповатая бабуля. – Дом подожгут и не заметят!

Очки, сквозь которые и впрямь удавалось узреть скрытое, ещё ни разу не подвели ни княжьих гончих, ни боевых магов. А чтобы дети на горке смогли увидеть добрые чудеса, кто-то должен вовремя заметить злые. Защитить. Научить защищаться и защищать.

***

Меж землёй и небом, меж былью и небылью снуёт незримая игла, тянется за нею звёздная нить. Сотня глаз у Пряхи, сотня рук: видит она в полотнах миров все прорехи да ветхие швы, умеет крепко заштопать, а где надо – и заново соткать, да только давным-давно не будил её никто, с горячими просьбами и годными нитками не приходил. Уж думалось – не нужна более миру, а тут сама Осенняя княгиня явилась…