– Четвертый этаж…– извиняюще сказала я. Мы молча зашагали наверх. И когда добрались до двери, я уже вполне созрела для раздумий: должна ли я пригласить его на чашечку кофе? И если да – с какими последствиями? Я вставила ключ в освещенный фонариком замок, и шеф сказал:

– Спокойной ночи, Наташа.

– Спокойной ночи, Глеб Анатольевич, – отозвалась я с облегчением, смешанным с раздражением: мог бы, в конце концов, и что-нибудь предпринять…

Через минуту я с ужасом созерцала себя в зеркало – какое счастье, что он не вошел! От прически – одни воспоминания, тушь становится водостойкой только когда пытаешься ее смыть, красный от холода нос… Вспомнив неудавшееся свидание, зевнула себе в лицо: обычно я целый вечер анализировала, что же я сделала не так, и ложилась спать с сознанием своей полной никчемности. Сейчас же бодро отправилась в ванну, чувствуя себя славно, хоть и странно. То ли ему и впрямь не с кем было пойти, то ли… Стоп, стоп, стоп! Человек хотел сходить в кино, а тут подвернулась ты, да еще это придурошное свидание… И вообще, мужчина, которому нравится женщина, ведет себя не так; мы с ним весь вечер даже не разговаривали, разве что выяснили, что обоим нравятся старые фильмы. И все. И не придумывай больше ничего, Бога ради! Не восемнадцатилетка, пора и мозги иметь! И вообще – спать, спать, спать…

Конечно, я опять опоздала. Влетела в кабинет, на ходу отряхивая мокрый плащ и мотая мокрой головой:

– Привет, я…

– Доброе утро, – сказал Глеб Анатольевич. Он сидел на краю буровского стола и спокойно разглядывал меня ясными серыми глазами: уж он-то не открывал их в последний момент, не умывался наполовину и не скакал галопом, опаздывая безнадежно.

– Извините, – выдавила я, – я… у меня…

– Автобус из-под носа ушел, – сочувственно подсказал шеф.

– Я… да.

– Рад, что вы все-таки добрались до своего рабочего места, – продолжал он так же учтиво. – Похоже, это вам удается с большим трудом все то время, что вы здесь работаете.

Похоже, меня сейчас будут немножечко увольнять… Сколько раз зарекалась валяться в постели после звонка будильника! Все смотрели на меня: тетки с испугом, Буров – с интересом, начальник – выжидающе. Я молча стояла в луже воды, сжимая в руках сломанный зонтик. Шеф вполне удовлетворился моим жалким видом. Бросив на ходу:

– Сергей Дмитрич, разберись, – он подчеркнуто тщательно обошел меня и скрылся за дверью.

– Как скажешь, Глеб Анатольевич! – отозвался Буров и показал мне кулак. Я вяло отмахнулась, проходя за свой стол.

– Н-да… – сказала Нина Дмитриевна.

– Ой, ну как же ты так! – причитала Таня. Я усиленно выдвигала и задвигала ящики стола, сдерживая слезы. С понедельника начнешь…

В этот день я вкалывала, не поднимая головы, пока Буров не поднес часы к моему лицу и не постучал по ним пальцем.

– Не хочу, – мрачно сказала я.

– Да ладно, пошли поедим, – Галочка присела на угол стола. – Чего себя голодом морить! Лучше скажи, как твое свидание?

– Да никак, – мрачно сказала я. – Приехала, а он…

И прикусила язык. Одно за другим – и вытянется, что мы целый вечер провели вместе с шефом. Скорее, конечно, вместе с фильмом, но наши тетки сделают далеко идущие выводы и разнесут это по всей конторе. А не был ли этот утренний разнос своего рода упреждением – дружба-дружбой, а служба… и вообще, забудь о том глупом вечере и не представляй себе черте че… А я и не представляла.

Почти.

– Ну и что? – спросила Галочка.

– Ну и уехала.

– Не пришел? – ахнула Таня. – Вот скотина!

– Ну уж сразу – скотина! – вступилась Нина Дмитриевна. – Может, у человека что случилось.

– Ну да, понос, – скептически сказала Галочка. – Не горюй, лучше тебе найдем.