«Не мог он просто раствориться в воздухе», – упирался Обухов.

То, что гайцы́ упустили убийцу, не делало его невидимкой.

Гаврила Обухов методично перебирал проколы и пришедшие к этому раннему часу экспертные заключения есть некоторые преимущества ведения резонансных дел, начальство давит не только на следователя, но и на экспертов, а те шуршат, просто любо-дорого смотреть. Монитор компьютера давно погас, принтер подмигивал зеленой лампочкой, сообщая, что он готов к работе. Гаврила Обухов придвинул к себе распечатку карты центра Москвы, с отмеченной на ней красной точкой – местом убийства Юрьева.

В трехстах метрах по направлению к Садовому кольцу в подворотне был найден пистолет – в этом месте Обухов поставил еще одну точку. Баллистики подтвердили – именно из это оружия был убит Юрьев. Отпечатков пальцев не было, никаких особых примет тоже – «игрушка» нелегальная, украденная еще восемь лет назад и все это время пылившаяся на «дне». «Профессионал?» – озадачился Обухов. Во всяком случае, вполне мог им оказаться. Тогда, очевидно, убийство заказное.

Значит, убийца готовился заранее и продумал всё до мелочей.

Обухов провел ногтем по карте в направлении предполагаемого маршрута киллера. Как бы двигался он, Обухов, будь он на месте преступника? Он бы направился в толпу.

Значит, убийца скрылся по направлению к Садовому. Обухов посмотрел в окно, вздохнул – почему так получается, что в забитом туристами и отдыхающими центре города, под десятками камер, на виду у всех, совершается преступление, и преступник спокойно покидает место преступления, идет с пистолетом триста метров, избавляется от него, а потом просто тает в ночи, словно призрак? Его никто не останавливает, его никто не опознает, его никто не запоминает. Пресловутое «меня это не касается»? Слепота и привычка к безопасности и комфорту, когда возникает ничем не подтвержденная уверенность, что с тобой ничего плохого не произойдет? Откровенный инфантилизм?

Он выдохнул – звук больше напоминал рык раненого зверя – и вернулся к бумагам.

«Нужно еще раз посмотреть наружные камеры по всем заведениям поблизости», – отметил про себя и тут же внес напоминание в блокнот.

– Гаврила Иваныч, – в кабинет заглянул молодой стажер, приставленный к Обухову на время прохождения практики, неопытный и, видимо, бессмертный – все сослуживцы знали, что Обухова по имени не звать. Мужчина поднял тяжелый взгляд на практиканта, надеясь, что его проймет. Тот икнул. – Там Влада Свиридова из отдела по связам с общественностью, насчет смерти Юрьева. Хочет задать пару вопросов…

Обухов вскинул голову, посмотрел мрачно:

– Чего ей в главке-то не сидится?

Обычно связями с общественностью занимался специальный человек, который с этой общественностью умело общался – и камеры не боялся, и говорил складно. Влада Свиридова была как раз из их числа. Она закончила юрфак, но в уголовном розыске себя не нашла – не по зубкам ей оказался этот орешек. Тогда она пристроилась рядом в качестве пресс-секретаря. Обухов поморщился – выходило, что Свиридова – бездарь-неудачница, а на самом деле это было не так, да и Обухов так не думал. Свиридовой повезло – она раньше многих поняла, в какое дерьмо вляпалась и смогла вовремя скорректировать свое будущее, сохранив при этом лицо и не изменив при этом рыцарской мечте – бороться с преступностью.

– Ну, проводи ее в кабинет. – Он неторопливо убрал со стола все бумаги, тщательно прикрыл титульные листы папок с делами, отодвинул к дальнему углу стола. Подумав, переложил на подоконник и загородил кактусом.