Она долго молчала. Потом тем же спокойным, ровным голосом ответила:

– Я всё сделаю, Ванюша. Можешь на меня рассчитывать. С Васенькой всё будет в порядке, обещаю. Раз так вышло, что ж, надо это пережить. Главное – береги себя, сын. Я на тебя надеюсь. А мы будем там, куда я давно хотела поехать… Ты понимаешь.

Она первая дала отбой. А я ещё долго прижимал к уху пикающую короткими гудками трубку. Вот ведь она у меня какая! Ничем не выдала своего волнения, всё чётко, по-деловому, хотя знаю – переживает страшно, сейчас небось за валокордином побежала, капель пятьдесят, не меньше, накапает.

Ещё находясь под впечатлением от разговора, я вышел на улицу.

«Уазик» пропал.

Пока я ломал голову на тем, что это могло значить, прошло полчаса. Сейчас я полностью полагался на рыжего. Наверное потому, что это был единственный человек на тысячи вёрст вокруг, кому я мог хоть как-то доверять. Хотел доверять. С тех пор, как мы оказались с ним в одной упряжке, он меня ни разу не подвёл. Надеюсь, не подведёт и на сей раз.

Чтобы скоротать минуты ожидания, в какой-то замызганной палатке я купил бутылку минералки, пару странной формы пирожков и три пачки «Марльборо». Из трёхсот целковых, одолженных мною у рыжего, осталась половина. Так и так их не хватило бы на билет, так чего их тогда жалеть?

Рыжий появился через час. Прикатил всё на том же «уазике». Значит, не вышло ему его продать. Однако расстроился я преждевременно. Едва он спрыгнул с подножки авто, как в руках его появился билет. Железнодорожный, до Москвы.

– Это вам, – деловито протянул он его мне. – И вот ещё… – Он сунул руку в нагрудный карман рубашки и вынул оттуда… три пятисотки! – Это тоже вам.

Я даже рот раскрыл от удивления. Вот так оперативность! Это я понимаю! И билет, и деньги, целых полторы тысячи. И машина при этом цела.

– Да вы не думайте, Иван Петрович, тут всё чисто, – как бы оправдываясь, проговорил он. – У меня здесь, в посёлке, дядя живёт, двоюродный, в казино работает, вот я у него и взял, в долг. Берите, это ваше. Хоть чем-то смогу вам помочь, вину свою загладить. И билет уже купил, на четырнадцать тридцать семь, до Москвы. Через пятьдесят минут подойдёт. Дядя постарался, на свой паспорт взял.

Я не стал ему ничего говорить. Просто крепко пожал руку. Впервые за этот день.

А уже через час поезд «Владивосток-Москва» катил меня по таёжным просторам в столицу, навстречу моей судьбе. На сердце было тяжёло и тревожно.

В Москву я прибыл живым, и уже одно это можно было считать большой удачей. Я вовсе не сгущаю краски. Поначалу, сев в поезд, я решил, что теперь можно расслабиться и в течение двух суток спокойно всё обмозговать. Однако спокойно не получилось. Уже через полчаса, проезжая Коробейники, тот самый полустанок, где меня, как последнего лоха, развели два авантюриста, на переезде я увидел армейский джип с людьми в камуфляже. Я отпрянул от окна. И только в этот момент окончательно осознал, что этим таёжным пятачком охота на меня не ограничится.

Я включил свои мыслительные способности на полные обороты. Необходим был мозговой штурм. Главное сейчас – предусмотреть все возможные нюансы, все шаги, которые они предпримут. И исходить я должен из самого неблагоприятного варианта развития событий – только в этом случае есть шанс, что мои действия приведут к нужному результату. И ещё один важный момент: чтобы принимать правильные решения, я должен каждый раз ставить себя на их место. Влезть в их мозги, в их шкуры, стать не дичью, а охотником. Стать человеком в камуфляже, который легко пускает в расход первого встречного. Чего они от меня ждут? Наиболее логичных, адекватных поступков, которые легко просчитываются. Каковы в этом случае должны быть мои поступки? Самые абсурдные. Такие, которые невозможно предугадать.