– Я и кузен Ферран, – говорю дальше, – полагаем, однако, что все это пустые обещания, при помощи которых старый хрен пытается склонить юницу к постельным утехам. И что Эгмунд с Ксандером суть единственные реальные наследники престола. И если потребуется coup d’е´tat[30], то выполнит его кто-то из этих двоих. Обоих я узнал – через кузена. Оба они… так мне показалось… склизкие, как говно под майонезом. Если понимаешь, о чем я хочу сказать.
Геральт подтвердил, что понимает. Что и самому так показалось, пока он разговаривал с Эгмундом, только не мог он этого выразить с такой точностью. После чего – глубоко задумался.
– Я скоро вернусь, – говорит он наконец. – А ты здесь действуй и внимательно следи за делами.
– Прежде чем попрощаемся, – я на это, – будь другом, расскажи мне немного об ученице твоей магички. Той, прилизанной. Это воистину бутон розы, чуточку над ним потрудиться – и чудесно расцветет. Потому я подумываю, не посвятить ли ей…
Он же изменился в лице. И как саданет кулаком по столу – аж кружки подпрыгнули:
– Держи лапы подальше от Мозаики, музыкантишка, – так вот он мне, без малейшего уважения. – Выбрось это из головы. Не знаешь, что ученицам чародеек строго-настрого запрещены даже самые невинные флирты? За наименьший проступок такого рода Коралл посчитает ее недостойной обучения и отошлет назад в школу, а это для ученицы жуткая компрометация и потеря лица, я даже слышал о самоубийствах, вызванных подобным. А Коралл шутить не любит! У нее нет чувства юмора.
Я хотел посоветовать, чтобы он попытался пощекотать ей куриным перышком ложбинку меж ягодицами, поскольку таковое действие увеселяет и самых мрачных из дам. Но смолчал, ибо слишком хорошо его знал. Он не выносит неосмотрительных слов о его женщинах. Даже тех, что на одну ночь. Потому я поклялся честью, что невинность прилизанной адептки вычеркну из своих планов и что даже ухаживать за ней не стану.
– Если уж тебя так подперло, – он на то, повеселев и напоследок, – то, знаешь, я познакомился в здешнем суде с одной госпожой адвокатом. Показалась она мне страстной особой. К ней и подбивай клинья.
Ничего себе. Это что ж, я, значит, должен измерять всю глубину справедливости? С другой стороны…
Интерлюдия
Глубокоуважаемой Госпоже
Литте Нейд
Керак, Верхний город
Вилла «Цикламен»
Замок Риссберг, 1 июля 1245 п. Р.
Дорогая Коралл,
надеюсь, письмо мое застанет тебя в добром здравии и настроении. И что все складывается по твоему желанию.
Спешу сообщить, что ведьмак, именуемый Геральтом из Ривии, решил наконец-то явиться в наш замок. Буквально по прибытии, меньше чем за час, он показал себя раздражающе невыносимым и сумел настроить против себя абсолютно всех, включая Высокочтимого Ортолана, человека, которого любой сочтет воплощением дружелюбия и благорасположения. Слухи, что циркулируют насчет упомянутой персоны, ни в малейшей степени не расходятся с действительностью, а антипатия и враждебность, с каковыми он всюду сталкивается, имеют глубокие основания. Там, однако, где необходимо отдать ему должное, я стану первым, кто сделает это, sine ira et studio[31]. Оная персона – профессионал до кончиков ногтей, и в любом пункте его компетенции на него совершенно можно положиться. Он или исполнит то, ради чего мы его наняли, или падет, исполнить сие пытаясь, – не может быть в том никаких сомнений.
Оттого цель нашего начинания можно полагать достигнутой, и главным образом – благодаря тебе, дорогая Коралл. Мы чествуем твои старания, а на благодарности наши ты можешь рассчитывать всегда. Рад я предоставить тебе такоже и мою особенную благодарность, как твоего старинного друга – помнящего о том, что нас единило, и оттого сильнее прочих понимающего твои жертвы. Разумею, как ты должна была страдать от близости с оной персоной, остающейся средоточием всяческих изъянов, кои тебе приходилось сносить. Проистекающий из глубочайших комплексов цинизм, натура ощетиненная и интровертная, характер неискренний, разум примитивный, интеллект слабый, наглость монструозная. Это не упоминая того факта, что руки у него грубы, а ногти не ухожены настолько, чтобы тебя не раздражать, дорогая Коралл, а я ведь знаю, как ты ненавидишь подобные вещи. Но, как и сказано, пришел конец твоим беспокойствам, страданиям и заботам, и ничего уже не встанет помехой тому, чтобы отношения с сим субъектом ты прекратила, разорвав с ним всякие контакты. Тем самым, несомненно, положив конец и дав отпор лживым наветам, распространяемым недоброжелательной молвой, коя ведь твое притворное и мнимое дружелюбие к ведьмаку превратила едва ли не в подобие романа. Но довольно уж об этом, такие материи недостойны обсуждения.