– Засуетилась и забылась, – улыбнулся Ваю. – Я не стал ее разочаровывать.

Громкий, нечеловеческий крик разрезал тишину апартаментов, отражаясь от бесконечности зеркал, стекла и металла. Сначала короткий, затем непрерывно длинный, с переливами и пиковыми моментами, после которых секундная пауза была лишь преддверием новой трели. На второй октаве высокий женский сопрано сорвался, сразу перейдя в сип, перемежающийся тяжелым дыханием и жалобным стоном.

– Что… вообще… такое…?

Наверняка ее голос мог навести панику и сжать сердце любого живого существа, но таких на этаже не оказалось, а хозяина апартаментов заверили, что звукоизоляция высотной современной башни из стекла и бетона предусмотрена на уровне подземного бункера. Жертва истерики может без ограничений продолжать свой эмоциональный выброс, слушателей, все одно, нет, только где-то в одной отдаленной спальне вяло пошевелился спящий и едва дернул веком от сна.

– Мама моя дорогая! – верещала девушка. – Я сдохла?

В огромном зеркале отражалось нечто, что ни один человек в здравом уме на захочет видеть. Это точно не она, существо напротив было бурого от крови цвета. Грязная масса стекала по коже вниз, к ногам, ступням, и расползалась зловещей лужей по белому кафелю ванной комнаты. Пальцы склеивались от сгустившейся массы, кровь въелась в поры, ногти, потрескавшиеся губы. Искривленный от крика рот оголял грязные зубы, а в глазах мешались кусочки застывшей плазмы. Голый череп украшен уже подсыхающими разводами.

– Кровь! – хрипела она. – Кругом кровь. Мерзость какая! Это точно не я! Нет, это сон, просто сон.

Девушка резко развернулась и увидела позади ванну, коричневую от застывших потеков и почти пустую. Только на дне осталась небольшая лужа цвета сточной канавы. Жертва вскрикнула ещё раз от сознания того, что из этой ванны вылезла именно она, а кривые разводы по стенкам остались от ее рук и ног. Мозг услужливо подкидывал версии происходящего, от которых она буквально взорвалась визгом на пределе связок.

Маргоша резко остановилась и зажала рот рукой. Если маньяк рядом, она только выдаст себя криком. Снова увидела себя в другом зеркале и икнула от сдерживаемого восклицания. В памяти мелькали картинки прошлого, она пыталась остановить панику и наконец выпучила глаза.

– Лебедев, – рявкнула она, – не смешно! Придурок, напугал до смерти!

Маргоша в ярости окинула взглядом помещение в поисках видеокамеры, дернула руками и поскользнулась на стекшей крови. Ноги разъехались, и химера с громким возмущением упала.

– Смородина! Что это вообще такое? – заныла она от жалости к себе. – Где это? Как это? Это же не моя кровь? Ну, знаете, это уже слишком! С меня хватит!

Маргоша прислушалась к звукам извне. Ничего не происходит, маньяк не спешит ее добить, а душевая кабина так призывно манит к себе цветочной мозаикой и целой стеной полок, уставленных средствами гигиены. Даже в ее представлении это перебор, но какой своевременный.

Смыть кровь было особенно приятно. Под ней знакомая светлая кожа, привычно гладкая и шелковистая. Во что вляпалась, не ясно, но, если смыть быстро, можно и забыть о том, как о страшном сне. Маргоша почти стенала от удовольствия, чуть дернулась, коснувшись безволосого черепа, но быстро вспомнила, что с прической у нее проблемы с того случая, как ее заплевали химеры Доу, и сразу успокоилась. Пусть бы с ним, с маньяком, химера она или кто? Живо расправится с извращенцем и вернется к привычной жизни.

Распаренная и довольная девушка обернулась полотенцем и наконец выглянула за дверь. Обстановка в помещении на высшем уровне, однако, хороши живут современные маньяки. Мраморные полы, стеклянная мебель, окна по периметру внешних стен, громадные площади и картины в стиле модерн. Она здесь впервые, бессмысленно рыться в памяти, ее сюда занесли, только если в бессознательном состоянии.