Это первое, что книжник говорит Елене утром. Признается, что плохо понимает, как работает вся эта электроника. Возможно, что она просто безнадежно сломалась, как сейчас ломаются все остальные механизмы и устройства. А пока что стоит проверить ветряк.

– Пойдешь со мной? Если там что-то сломалось, с одной рукой я вряд ли смогу что-то сделать.

– Я помогу тебе. Хоть мне и не нравится электричество. Есть в нем что-то… – Елена морщится. – А эти ветряные мельницы… они выглядят как в той книжке?

Лопасти скрипят под порывами ветра и остаются неподвижными. Последний из ветряков, который выжимал капли электричества для дома книжника, застыл. Его башня, как и у всех ветряков поблизости, в следах копоти от пожара. Книжник и Елена проверяют силовой шкаф, покрытый темными разводами. Никаких следов повреждения. Они пробуют открыть дверь в башню, чтобы подняться по лестнице к генератору. Массивный замок не поддается, когда они пытаются сбить его. На табличке, с которой Елена стирает пятна гари, проступает небольшая карта. Если верить ей, неподалеку, за обожженными остатками леса, должна находиться станция обслуживания ветрогенераторов.

– Пойдем туда? – Елена смотрит на книжника из-под желтого капюшона дождевика.

– Мне рассказывали, что в ту сторону лучше не ходить. Конечно, это слухи, оставшиеся от слухов, но… на станции я никогда не был.

– Следующий самолет может прилететь через неделю. Привезет баллоны с пропаном. Пока можно готовить еду на дровах.

– Может и не прилететь. Я не хочу оставаться без света. Особенно в сезон дождей. Надо идти.

За потемневшими остатками деревьев начинается лес, который лишь облизнул огонь. Чтобы не продираться через густую траву, поваленные деревья и сломанные ветки, книжник и Елена идут по узкой полосе земли, которая обрамляет край глубокого оврага. Впереди их ждет просека, возможно, оставшаяся на месте дороги к станции.

Елена тянет книжника за полу дождевика, просит остановиться. Обхватив руками ствол дерева, она заглядывает вниз и пробует рассмотреть дно оврага, скрытое за туманом.

– Это что, дым? – Елена поворачивается к книжнику. – Пахнет так, будто что-то горит.

– Не чувствую. Пойдем. Только осторожно.

Они идут дальше и книжник напоминает Елене держаться за него как можно крепче. Именно поэтому, когда влажные листья выскальзывают у из-под ног и он падает, она падает вместе с ним.

Ветвь дерева, за которую хватается Елена, выгибается и выскальзывает из руки. Удар о землю. Пучки травы вырываются из земли, когда книжник и Елена пробуют ухватиться за них. Грязь и листья выскальзывают из-под ног.

Темнота оврага, вспышка неба, темнота, вспышка, будто щелкает затвор фотоаппарата. После одного из щелчков темноту сменяет сияние в золотисто-красных тонах. После еще одного щелчка темнота отступает и остается только сияние. Елена и книжник падают в него, как в открытые объятия. Прямо как в тех слухах, оставшихся от слухов. В момент падения, пока пальцы сгребают размокшую землю, пока сломанные ветки царапают лицо и одежду, пока с каждым кувырком и глухим ударом на теле появляется новое обещание синяка или ссадины, книжник удерживает память о том, с чего начался этот день.

Под простыней из красно-золотистых листьев на боку лежит автомат с газировкой. Это первое, что видит книжник, когда открывает глаза. Потом замечает мужчину, который сидит на корточках рядом с ним. Сквозь плотное одеяло боли, которым обернуто все его тело, книжник едва чувствует касания мужчины.

– Прошу прощения, я проверю как вы. На первый взгляд, ничего не сломано. Здесь не болит? Спина? Таз? Что-то онемело или не двигается? Крови нет… Простите за неуместный вопрос, но… вы не видели мою жену?