– Пусть он родится здоровым, – продолжил он и поднял обе руки к небу. – О-о, Тенгир наш! Покровительствуй рождению малыша – сына Кыяза.

Ладонями обеих рук он погладил лицо сверху вниз. Все сидевшие в юрте гости повторили его действие. Старец Куту посмотрел в глаза Кыяза и увидел отчаянное недовольство известием о рождении ребенка у жены. Старец Куту понял, что хан не хочет рождения мальчика. Он понял, что Кыяз очень сомневается в своем отцовстве.

– Если пойдут дурные разговоры о ребенке, – проговорил Куту, – жалеть никого не надо. Надо срубать всем головы.

Этими словами Куту усилил сомнение в душе хана Кыяза. Сам Куту не понял страшного действия своих слов на настроение хозяина.

– Вы ответили на мой вопрос, – сказал хан Кыяз гостям. – Теперь вы можете быть свободны.

Через некоторое время гостей в юрте не осталось. Кыяз позвал актаяка.

– Срочно ко мне приведи семь старух-колдуний, – велел Кыяз и спросил: – Знаешь, где они обитают?

– Да, мой таксыр, – ответил актаяк. – Знаю.

Речь шла о семи старых женщинах, которых считали в народе колдуньями и сторонились, обходя как можно дальше, чтобы не иметь с ними никаких дел.

– Давай быстро, – велел ему Кыяз. – Скажи Карачач, пусть уберет здесь посуду.

Актаяк выбежал из юрты. Кыяз прислонился к подушке правым боком и задумался так глубоко, что даже не заметил, как в юрту вошла Карачач и занялась уборкой дасторхана…

Бесшумно и тихо одна за другой входили семь старух в ханскую юрту. Кыяз даже не повернулся к ним. Он задремал под действием хмельного кумыса.

– Будьте здоровы, наш таксыр! – приветствовала его старшая из старух, Жетикемпир, громким голосом.

Кыяз дернулся на месте и повернулся к старухам.

– А-а, знаменитые старухи мои, – приветствовал их хан Кыяз. – Будьте и вы здоровы.

Хан выпрямился. Он тоже прекрасно знал о них. Не раз приходилось слушать о проделках стоящих перед ним старух. Где бы они ни находились, везде сеяли обман и потасовки, разрушали отношения между людьми.

– Вы позвали нас к себе, о-о, таксыр, – продолжила Жетикемпир. – Мы рады служить великому хану жедигерцев.

Кыяз выпрямился еще сильнее и велел старухам рассаживаться на олпоках. Всем им было за девяносто. Самой молодой из них исполнилось в этом году восемьдесят девять лет.

– Карачач! – велел хан. – Угощай уважаемых матерей кумысом!

Карачач молча налила всем по чашке кумыса.

– Теперь можешь уходить, – сказал Кыяз служанке. – Помоги ханшайым.

Когда появились старухи, Карачач почувствовала: что-то неладное задумал хан Кыяз. Она решила разузнать что, подслушивая разговора Кыяза со старухами. Она вышла из юрты и потопала в сторону юрты Айчурек. Но через некоторое время вернулась на цыпочках к ханской юрте и прислонилась к ней снаружи, делая вид, будто поправляет узлы веревок…

– У моей жены вчера начались роды, – сказал Кыяз старухам.

– Ой, как хорошо, – обрадовалась Жетикемпир. – Прибавление в ханской семье.

– Спасибо! – буркнул хан Кыяз сурово.

Женщины от сурового голоса хана примолкли, чуя какие-то неприятности от прибавления в семье.

– Если родится девочка, – сказал Кыяз, – я буду безмерно рад ее рождению.

– Пусть Тенгир вам поможет, – встряла Жетикемпир.

– Я подозреваю, что родится мальчик, – продолжил хан Кыяз. – Который может быть потомком великого Манаса, устроившего большой шум по всему свету. Если так, то нам всем несдобровать. Мне необходимо избавиться от него.

– Правильно, Кыяз хан, – поддержала его Жетикемпир. – Нужно избавиться от него. Он вам отомстит за ваши дела.

– Озолочу ваши руки, – сказал Кыяз старухам, – если вы поможете мне в этом деле. Надо отрезать пуповину мальчика, рожденного женой моей Айчурек, отравленным кинжалом.