– Изольда! – тихо выдохнул он ее имя. – Помнишь, пять лет назад?..

– Всё помню, мой господин! – нежно рассмеялась она и вдруг сразу сделалась грустной. – Не хватает только одного...

– Шута? – спросил Принц, и легкий укол ревности, смешавшись со сладкой болью (ГОЛЫЙ орган... Господи, прости мя, грешного!), растревожил успокоившиеся было мысли...

– Нет, мой возлюбленный господин и супруг. Не хватает только «Рондо для Изольды»...

Короткое рондо (вне времени)

По Европе горят костры. Молот ведьм крушит кости и плоть дочерей Евы и Лилит – без разницы ему, молоту, в руках у озабоченных отсутствием плотской любви в жизни служителей... кого? Бога? Какого?

По Европе горят костры. Чресла и лона, сотворенные Богом, чтобы рождать новую жизнь, превращаются в золу и пепел. Носители целибата истребляют искус, вместо того, чтобы противостоять ему. Церковь уничтожает женщин. Молот ведьм убивает матерей.

По Европе горят костры. Рыжие шалуньи и смуглые затворницы – каждая во грехе, глаголет Церковь, и Церковь же утверждает – ибо яблоко вкусила первой Женщина, ибо мир принадлежит мужчинам, ибо спорят богословы – есть ли у женщины душа или она изначально осквернена дыханием Диавола, и потому – смерть им, смерть, верным и неверным... Верным мужьям своим, что отказали священнику в постыдном и запретном удовольствии плоти, соблюдая преданность супругам... Неверным – за смущение умов и душ обилием любви в этих прекрасных телах...

По Европе горят костры. Европа сжигает Красоту. Европа сжигает Жизнь. Европа сжигает Женщину. Словно Молот языческого Тора попал в руки отрока, страдающего приступами одержимости и жестоко обиженного первой отроческой влюбленностью... И стал молот языческого бога орудием в руках тех, кому не впервой заимствовать у древних богов – их праздники... святых... чудеса... Теперь вот – и оружие.

По Европе горят костры. Еще сожгут спасительницу нации, которую позже сами же и причислят к лику святых. Сожгут ученых, поэтов, философов, евреев, иноверцев, единоверцев, не угодных самодержцам... Ну а пока – жгут самых слабых. Жгут женщин...

Горят по Европе костры...

Орел смотрел на мальчика так, словно тот ему был должен. Может, и вправду – должен? Пришел тут, понимаешь, никто его сюда не звал, залез в гнездо и сидит. Почему убить орла Муаллим (Учитель) доверил именно ему, Сейд не знал. Убить полагалось голыми руками. А гнездо – разорить. Так сказал Муаллим, а слова Учителя – закон для гашишшина. Впрочем, Сейд еще не стал гашишшином в полном смысле этого слова – гашиш он пока еще ни разу не пробовал. Учитель сказал – когда тебе исполнится ровно двенадцать лет, ты приобщишься к этому злу! Гашиш – мекрух, вещество, от потребления которого правоверному советуется воздержаться, и это в силе для всех мезхебов, течений ислама, однако у Муаллима – свои правила. Он – имам своего джемаата, Учитель и алим, толкующий суры и хадисы – события из жизнеописания Пророка. Только ему дозволен йорум — толкование жизни Пророка, да пребудет Он в мире, и послания Всевышнего в Кур’ан и Керим. Во всяком случае, так обстоит дело в джемаате Аламута. Алимов из прочих мезхебов Учитель называл болтунами, не делающими ничего для спасения единоверцев от бесчинства крестового воинства. А болтунов Учитель не любил.

Он и учил соответственно – молча. Показывал один раз, потом смотрел сам – как усвоено. Если плохо – бил. Тоже молча. Но – больно!..

А, шайтан, как больно! Орел клюнул – резко, неожиданно – прямо в руку, ухватившуюся за острый выступ скалы рядом с гнездом. Хорошо, что Муаллим тренировал терпеть боль, но не выпускать из рук оружия... кстати – таким вот образом и тренировал... висели на скальном карнизе на высоте тридцати локтей над горной рекой... А Муаллим ходил, и палкой по пальцам... Сначала все падали... Теперь – никто не падает! Руки другими стали. Руки – наше оружие, как говорит Муаллим.