Правильный футбол – это когда ты видишь, что команда наслаждается собой, полностью погружена в игру, со стопроцентной самоотдачей. И тогда не имеет значения, окончится матч победой, поражением или ничьей. В точности как концерт – что-то выигрываешь, что-то теряешь. Но когда видишь опущенные головы, медлительность, неспособность сделать рывок или создать новую интересную идею – это не впечатляет. Убивает всяческую страсть.

Оказавшись теперь далеко от Финсбери-парка, я не могу уследить, когда будет следующая наша игра. Каждое субботнее утро на рассвете я звоню Рэмбо, тоже живущему в Америке, за двадцать минут до игры, в панике, пытаясь выяснить, будет ли матч по спутниковому телевидению. И если бы я отказал себе в пытке смотреть, как рушится «Арсенал», я бы все равно очень, очень разозлился.

Я определенно не из тех, кто по возвращении в Лондон наблюдает игру из этих лож для знаменитостей. Меня никогда туда не приглашали, да я и не хочу этого. Мне доставляет гораздо большее удовольствие смотреть футбол в пабе с настоящими людьми, настоящими футбольными болельщиками, прислушиваясь к их добродушным поддразниваниям. Футбол подходит для этого просто фантастически. Слушать остроумные реплики людей, юмор – это блестяще, истинно в британском духе.

Но заплатить в наши дни 75 фунтов за билет, чтобы попасть на стадион «Арсенала»? Да за эти деньги они должны предоставить тебе возможность заняться сексом со всеми женами футболистов! Я бы предпочел отправиться в местечко поменьше, вроде того, где играет «Торки Юнайтед»[126]. Сколько там стоит? 20 фунтов? Это цена массажа – и, если повезет, возможно, «кульминации».

Sex Pistols – тема давно избитая, но большинство из тех, кто писал о нас, не отличались особой точностью. Каждый считал своим долгом высказаться о том, кем мы были или кем не были, и теперь все это зашло слишком далеко, но никто из нас четверых, ныне здравствующих, не заинтересован что-либо опровергать. Если люди настолько глупы, чтобы верить чужим версиям нашей истории, то туда им и дорога. Нам нет никакого смысла вмешиваться. И пусть наша работа говорит сама за себя.

Мы выстрелили, и выстрелили очень быстро и сильно. Мы стали, я думаю, самой мощной группой в мире. От этого очень трудно оправиться и перестроиться, поскольку это было так динамично, что пересекло все мыслимые границы и распахнуло людям разум. К несчастью для большинства, двери открывались и закрывались, снова и снова – а-а-а, отсылка к песне PiL[127].

«Пистолзы» были удивительным объединением людей, которые сразу же не понравились друг другу и относились к своим товарищам по группе с большим подозрением, но каким-то неведомым образом сумели сделать так, чтобы это сработало к лучшему. Настоящий поезд с сорванными тормозами, поезд идей и мыслей.

Все эти идеи вертелись в моей голове годами, но у меня никогда не существовало какого-то формата, чтобы собрать их воедино и представить миру. Так что возникшая с появлением «Пистолзов» возможность оказалась просто фантастической! Все это было не зря. Дремавший вулкан извергся, и все вышло наружу.

Совершенно очевидно, что слова песни «Anarchy In The U.K.» удивительны для двадцатилетнего парня. И я говорю об этом вовсе не с каким-то высокомерием. Просто мне никогда не предоставлялось возможности отойти в сторонку и понаблюдать за тем, что я делал в то время, – все было так суматошно и быстро. Постоянно что-то происходило, мой мозг взрывался от всевозможных проблем. И когда я сейчас слушаю эту или любую другую из первых песен, то реально поражаюсь тому, что придумал эти строки. Они исходят откуда-то из глубины меня, и они искренни.