«Видимо, здесь, в этом мире, люди тоже не любят тех, кто отличается от них», – подумал тот. Бывший воин Хрольва Пешехода был достаточно разумным человеком, чтобы понять – если на его взгляд четверо парней, ехавших в крытой повозке, запряженной невидимыми конями, одеты более чем необычно, то и он на их взгляд, наверное, странен. Может, поэтому они и ищут ссоры с ним. Возможно, здесь так принято, и людей, чем-то отличающихся от остальных, немедленно уничтожают.

Однако уничтожить себя он позволять не собирался. Впрочем, судя по жесту – незнакомец попытался толкнуть молодого мастера в плечо, – нападающий имел лишь самое приблизительное представление о бое. Агнар не стал бить его мечом, просто оттолкнул, но уже так, как положено.

Парень полетел на черную, твердую, как камень, дорогу.

Но прежде, чем он вскочил, обиделись трое его спутников.

– Ах, ты так! – вскрикнул один из них, тот, что покрепче, и решительно двинулся на скандинава, делая угрожающие жесты.

– Да он просто напрашивается!

– Хочешь – значит, получишь, – бросил самый хлипкий и, похоже, самый пьяный из них и вытащил из-за пояса какой-то черный предмет.

От этого непонятного предмета отчетливо потянуло опасностью. Скандинаву трудно было представить себе, чем же таким может угрожать эта вещица размером с его ладонь, однако чутью своему привык доверять.

Он сделал шаг вперед и без затей, но и без спешки заехал хлипкому навершием меча в зубы, чтоб, по крайней мере, на какое-то время вывести его из строя. Схватившись за лицо, тот выронил черную штуку и упал на землю вслед за ней; опасный предмет Агнар на всякий случай отшвырнул ногой. Второму противнику молодой мастер двинул кулаком под дых. Живот у местного обитателя оказался на удивление нежным, тот прерывисто икнул, сложился вдвое и мягко повалился на землю – абсолютно беззвучно, корчась, словно червяк. Скандинав аккуратно положил меч у ног, перехватил руку последнего, еще не успевшего пострадать противника, и без затей врезал левым кулаком куда получилось. Под мозолистыми костяшками глухо хрустнула челюсть.

Развернувшись, он локтем подтолкнул своего противника и без труда сшиб его с ног, а затем, вложив меч в ножны, внимательно оглядел всех четверых. По крайней мере, двое нападавших, как он предполагал, должны были иметь возможность драться, однако они лежали и корчились от боли. Лишь самый первый, тот, которого он просто отшвырнул, приподнялся, но напасть не пытался, а бросился к чернеющей в траве опасной вещице, назначения которой молодой мастер не мог отгадать. Здесь все было просто. Скандинав догнал его в пару прыжков и пинком сшиб на землю, потом ударил еще один раз и, недоумевая, отошел от распластанного без сознания тела, пытаясь понять, почему здоровый и сильный вроде бы парень предпочел проиграть схватку, стоя на карачках, вместо того, чтоб выпрямиться и схватиться, как положено мужчинам.

«Должно быть, он предпочитает помощь колдовства», – подумал Агнар и решил не подходить к черной вещице. Мало ли какие сильные чары на ней лежат.

Он обошел четверых парней и с любопытством, но не без опаски, заглянул в крытую повозку, в которой они приехали. Правда, ничего особо интересного там не оказалось – два сидения, ложе со спинкой сзади, да еще большой круг у одного из двух передних сидений. «Точно ритуальное приспособление, – решил молодой мастер. – Раз наготове знак солнца. Странный, правда…» К невидимым коням он решил не приближаться, мало ли что, только аккуратно прикоснулся к кругу, обмотанному чем-то алым, плотным, вроде хорошо выделанной кожи, и, отвернувшись, стал подниматься по склону холма, направляясь туда, откуда собственно и пришел.