– Ты куды прешь, паря? Купе и плацкарту перепутал?

– Заткни хайло.

Вставший на пути Вангола зэк после короткого удара в солнечное сплетение, согнувшись пополам, медленно, придерживаемый Ванголом, беззвучно открывая и закрывая рот, осел на пол.

С полок спрыгнули двое крепких парней, у одного в руке блеснула заточка. Вангол успел заметить в глубине теплушки, на полатях у буржуйки, седоватого мужика, внимательно наблюдавшего за происходящим. Сделав обманное движение рукой, Вангол ударом ноги выбил заточку из руки парня, и та, волею случая, вошла глубоко в ногу второго нападавшего. Охнув, тот упал, в то время как первый крутился волчком, прижимая к себе перебитую Ванголом руку.

Сидевший у буржуйки спокойно встал, жестом остановив вскочивших на ноги зэков, вышел к Ванголу. Встал напротив, внимательно осмотрел Вангола с головы до пят, глянул на корчившихся зэков, ухмыльнувшись, спросил:

– Кто такой будешь?

– Вангол.

– Не слыхал про такого.

– А про Остапа Живоглота слыхал?

– Ну и что?

– Так вот я его уже пять ден как закопал.

– Поясни…

– Попали в засаду, мусора по следу шли, аж из Москвы. Раненого по тайге тащил, не сдюжил он, похоронил. Теперь назад в Москву пробираюсь. У станции в лесочке поджидал эшелон какой гражданский, да за двое суток ни одного не было, тут вы подкатили, думал, солдатня, а услышал родной говор. Вот и пришел.

Серые глаза седоватого зэка неотрывно следили за Ванголом. Вангол чувствовал, как каждое его движение и слово словно просвечивались этим человеком. Он ощущал это каким-то неведомым ему самому чувством.

– Ты кто? – еще раз спросил зэк.

– Ты спросил, я ответил.

– Ты не наш.

– Я и не говорил, что я ваш.

– Так чей ты?

– Я сам по себе.

– Так не бывает.

– Бывает, Филин, бывает.

Седоватый оглянулся, зэки ждали его команды, готовые броситься на Вангола. В его мозгу уже принятое решение вдруг зависло. Он повернулся к Ванголу спиной и пошел к своим полатям.

– Заходи, потолкуем.

Вангол шагнул следом. Проходя по вагону мимо расступавшихся перед ним уголовников, Вангол понимал: возможно, обратной дороги отсюда для него не будет. Но и не пойти он не мог.

– Присаживайся, Вангол, чай будешь?

– Благодарю, Филин, не откажусь от горячего.

– Чифиря?

– Нет, просто крепкого.

– Глебушка, сделай крепкого чаю гостю, – тихо сказал Филин.

За спиной Вангола шевельнулась занавеска, и угрюмого вида лысый зэк пошел за чаем.

– Значит, сам по себе? Интересно. А что ж тебя с Живоглотом свело?

– Личное. – Вангол сделал паузу, коротко, как бы испытующе, взглянул в глаза Филина. – Он мою жену зарезал.

– Ого? – удивился Филин, он не мог не поверить Ванголу, в его взгляде он увидел правду. – Ничё не пойму, ты ж сказал, что тащил его, раненого, что менты вас зацепили.

– Это его менты пасли и ранили, а я его пас, от ментов увел, да поквитаться не успел. Не от моей руки, падлюка, сдох.

Лысый поставил перед Ванголом кружку дымящего кипятка и початую пачку чая:

– Вари.

Седоватый кивнул лысому, тот присел на табурет, положив на стол крепкие, украшенные наколками руки.

– А насчет Живоглота байки давно ходят, что в бегах он, в Москве братве объявился, помощи просил дело важное провернуть. Людей дали – он и пропал с людьми. На войну списали пока, разбора не было. Так говоришь – закопал ты его?

– Закопал, только могилки не покажу, нету ее.

– Чего так?

– Он мою жену сжег, сука…

Филин не стал больше расспрашивать. Он читал по лицам и всегда мгновенно вычислял ложь. Вангол это видел, и потому его ответы были максимально правдивы.

Вангол сыпанул заварки в кипяток и прикрыл кружку миской.

– Лады, Вангол, располагайся, нас не шмонают, докель везут, доедешь, а там смотри, ты ж сам по себе! Где мешок бросить, Глебушка покажет.