Встал утром мальчонка, скатерть взял – и домой. Приходит – матери говорит:

– Был я у Ветра Северного; хозяин сговорчивым оказался, вместо муки дал мне, вот, скатерть. Ей только скажи: «Расстелись, скатерть, накорми вдосыть!» – уж она расстарается.

– Ишь какая! – отзывается мать. – Да прежде б проверить, потом и верить.

Малец – за скатёрку, прыг к столу – и велит:

– Расстелись, скатерть, накорми вдосыть!

А на скатерти – ну ни крошки.

– Значит, опять к Ветру Северному идти, – сказал мальчонка – и в путь.

Шёл, долго шёл, пришёл.

– Вечер добрый! – говорит.

– Вечер добрый! – отзывается Северный Ветер.

– В убытке мы без муки, от скатёрки ж проку немного, – говорит ему мальчик.

А Ветер:

– Муку не держу. Бери у меня козла да подбирай за ним золотые дукаты. Ему надобно только сказать: «Ну-ка, монету сыпь!»

Мальчик козла взял – не возражал.

Пошёл домой. Путь не близкий, солнце низко – решил на постоялом дворе ночевать. Ну, чтоб было чем расплатиться, козла попытал. Северный Ветер его не надул: не подвёл козёл. Увидал такое хозяин – сказал себе: козёл стóящий. Мальчонка заснул, а хозяин козла и подменил.

Наутро пустился малец домой. Приходит – матери говорит:

– Северный Ветер – хозяин сговорчивый, дал мне козла, что золотыми дукатами так и сыпет.

– Ишь какой! – отзывается мать. – Да сперва – проверить, потом и верить.

– Ну, мой козлик, монету сыпь! – мальчик велит. Глядит – куча лежит, да не монет, нет.

Опять к Северному Ветру мальчик отправился. Пришёл – пожаловался: и с козлом, мол, промашка, в убытке они без муки.

– Да у меня и дать тебе больше нечего, – отзывается Северный Ветер, – кроме, вон в углу, старой клюки. Ты скажешь ей: «Палочка, походи-ка!» – послушает. Скажешь: «Уймись!» – по-твоему будет.

Пустился мальчонка в обратный путь, на постоялом дворе задержался. В уме-то прикинул, как со скатёркой да с козлом получилось, вот сразу на лавку и лёг. Будто спит – храпит. Хозяину тоже смекалки не занимать: увидал палку – ну искать подходящую на подмену.

Вот со своей – к лавке подходит, где малый вроде бы спит. А тот как закричит:

– Палочка, походи-ка!

Палка давай хозяина по бокам охаживать, молотить.

Он от палки через лавки, столы скачет, кричит-голосит:

– Господи спаси! Господи сохрани! Ты, малый, – просит, – уйми её, окаянную, а то ж насмерть забьёт. Верну тебе скатёрку с козлом!

Поделом досталось хозяину, малец себе говорит. Палке – велит:

– Уймись!

Ну, мальчонка скатёрку в карман сунул, козла на бечёвку взял, а палку – в руку. И домой зашагал.

Без муки, да уж никак не в убытке.

Жил однажды хозяин, и был на косогоре у него большой луг, там и сеновал имелся – складывать сено. Да только давно уж стоял сеновал пустёхонек, потому как под Хансов день[9], когда трава в самом соку, по лугу будто целый табун пройдёт, дочиста траву объест, вытопчет.

Ну, раз хозяин стерпел, другой, на третий – досада его взяла. Позвал сыновей – а у него было трое, и младший, ясно, Пéпеленем прозывался, – позвал и сказал хозяин своим сыновьям: пускай под Хансов день один на сеновале ночует да глядит хорошенько за лугом. Негоже третий год подряд остаться без сена.

Вызвался старший сын луг стеречь, ни людям, мол, ни скотине, самой нечистой силе траву переводить не даст, похвалялся.

Чуть вечер настал, он на сеновал отправился. Пришёл – и сразу спать завалился.

Ночь ещё не глубока – тра-та-та, тра-та-та: кто-то по лугу мчит, аж земля дрожит, сеновал шатается, крыша вот-вот повалится. Парень проснулся – и наутёк без оглядки.

Наутро травы на лугу как не бывало. Опять хозяин без сена – от похвальбы толку мало.