Вслед за государем императором, кивнув на прощание, поспешил Сагадеев. Пристав снова потянул из-за ворота ключ.

– Прошу, господа.

Он жестом пригласил нас на выход.

Я не знал, настоящий перед нами был император или все же его двойник, но страх… страх его был неподделен.

Мы вышли за ограду частного дома.

Майтус направился к мальчишкам, стайкой собравшимся на углу, чтобы поймали за копейку какой-нибудь шарабан.

Было уже за полдень.

Влево уходила аллейка пыльных тополей. За ней темнела конюшня. Еще дальше желтели доходные дома.

– Ты сейчас куда, Бастель? – спросил дядя, в шаг постукивая тростью по мостовой.

– В гостиницу.

– Подбросишь меня до почтовой станции?

– Конечно.

Улица была тиха и беспечна.

По аллейке удалялся от нас господин в цилиндре. Навстречу шел квартальный надзиратель. Вдалеке гарцевали на низеньких южных лошадках две девушки.

Я поймал себя на том, что поневоле на всех смотрю с подозрением.

Сагадеев и государь император заразили меня своими ужасами. Громатов, Шапиро, Лобацкий. Кто и на кого нападет следующий?

Дядя Мувен тоже обеспокоенно вертел головой.

– Как-то мне не по себе, Бастель.

– Представляете, дядя, и это – в центре империи, во втором по величине городе, днем, в мирное время.

– Просто господин обер-полицмейстер какие-то апокалиптические картины нарисовал.

Мимо нас пролетел закрытый экипаж с конной охраной. Плюмажи. Карабины за спинами. Остро пахнуло конским потом.

– Это он? – спросил дядя.

– Не уверен.

От угла нам махнул Майтус.

Там уже разворачивался шарабан, запряженный пегой лошадью. Вокруг кровника скакали мальчишки.

Как бы кошель не срезали, подумал я.

Мальчишки были чумазы и одеты в какое-то рванье. Беднота. А может, из сиротского приюта сбежали.

По крови – все серые, низшего разлива. Хотя наверняка у каждого найдется история, что он незаконнорожденный сын если не государя императора, то обязательно какой-нибудь высокой фамилии. Хотя бы Кольваро…

Майтус кого-то трепал по голове.

– Ну-ка, орлы, – сказал я, подходя, – расступись.

– Здравствуйте, господин. Здравствуйте, – закланялись мальчишки.

Дядя пролез вперед, с мостовой – на приступку, с приступки – на деревянную скамью. Угнездился. Шарабан просел. Возница покосился с козел, но ничего не сказал.

Я остановился, здоровой рукой роясь в карманах.

Притихшие мальчишки ждали. Я разглядывал их украдкой. Вполне могут пригодиться. Кто на них внимание обратит?

А они – в любую щель, в любое окно…

И на улицах все видят, все примечают. Жалко, что, скорее всего, под «козырными» ходят. Впрочем…

– Подставляй ладони!

Я по денге, по полушке ссыпал найденную мелочь в протянутые «ковшички».

– Кто хочет заработать, жду завтра утром у входа в гостиницу «Персеполь». Знаете такую?

Мальчишки вразнобой закивали.

– Господин, – сказал один, с мазком сажи во всю щеку, – нас к парадному не подпустят. Мы лучше на задах ресторанной кухни подождем.

– В семь утра, – предупредил я.

Майтус залез на козлы к вознице. Я подсел к дяде. Шарабан тронулся, скрипя рессорами.

– Ты бы поосторожнее с ними, – склонился ко мне дядя, когда мы отъехали достаточно далеко.

Слева потянулся забор казенного завода. Справа блестели окнами, ловя солнце, муниципальные дома – занавески, кадки на подоконниках, вывески первых этажей: «Бакалея», «Пряники к чаю», «Табак и другие товары», «Пошив».

– Это ж просто мальчишки, – сказал я, провожая взглядом прелестницу в светлом платье, как раз вышедшую из «Пошива».

– Не будь легкомысленным, Бастель. Дети тоже могут быть убийцами.

– Я помню, – сказал я.

– К станции – налево, – показал тростью дядя.

Наклонившись, я тронул возницу: