Усадив всхлипывающую ученицу на лежанку, Гертруда зашарила по полкам. Выудила глиняный кувшинчик, с сомнением глотнула и одобрительно почмокав, вернулась к девушке.

– На-ко вот, испей, – поднесла к губам. – Только не торопись.

Стуча зубам о край, Филиска глотнула горький отвар и закашлялась.

– Что, горько? А ты не спеши, не спеши, – сморщенная рука попридержала кувшинчик. – Вот так, вот так…

Немного успокоившись под пристальным взглядом, ученица зажмурилась и залпом допила отвар до конца.

– Ну вот и умница! Теперь лучше? – ведунья пытливо взглянула в глаза.

Филиска обмякла и слабо кивнула. В голове зашумело. Стало как-то легко-легко.

– Вот и хорошо, – заботливо вытерев передником детские зарёванные глаза, наставница уселась рядом. – Сказывай.

Торопясь и сбиваясь, Филиска поведала всё. Как проходила мимо погоста, и как напал нурман, и как появился страшный леший на пару с неведомой силою…

Выслушав, бабушка Гертруда на миг задумалась.

– Значит леший, говоришь… И нелюдь рядом. Ишь ты! Сейчас мы посмотрим, что за гости к нам пожаловали…

Привстала и закрыла глаза. Тихонько вздохнула, раскинула руки, закружилась осолонь и невидяще глядя, замерла.

Филиска благоговейно притихла. Не скоро, ещё ой как не скоро получится так же. Маловато пока своей силушки, а какая есть и та вся заёмная…

Ведунья быстро очнулась. Тревожно глянув, ни слова не говоря, прохромала к двери. Схватила клюку и обернулась.

– Отсюда ни шагу!

И вышла.

Очнувшись, Оттар попытался подняться и мучительно простонав, схватился за правую скулу. Сквозь заплывший глаз еле-еле пробивался красноватый свет. В голове словно поселился гудящий рой рассерженных пчёл. Мысли стали тягучими словно мёд. Видно тролль крепко приложил своею дубиною.

– Да чтоб тебя! Проклятый тролль!

Желудок тут же вывернуло наизнанку. Стало немного легче.

Подобрав пояс, с трудом затянул пряжку, поднялся на ноги и опасливо огляделся.

Лес вокруг недобро шумел и поскрипывал. Нависшие мрачные ветви чуть покачивались под лёгким ветерком, словно по ним крадётся то мохнатое лесное чудище. Хвала Одину, что пощадил и оставил в живых.

Девица и меч с кинжалом куда-то исчезли. Остался только изодранный пуховый платок. Видно тролль погнушался рваниной, а остальное прихватил с собой. Ясно дело, прихватил. Видать, глянулись дюже девка и вещицы. Потому и напал. Вот проклятый тролль! И откуда он только взялся! Наверно где-то рядом хоронился, кости обгладывал. По всему видно, гиблое это место, надо уходить.

Шагах в десяти у замшелой стены что-то тускло блеснуло. Меч? Вот глупый тролль! Про ножны и то не знает. Неужто укололся и выбросил?

Радостно вскрикнув, бросился к склепу и замер как вкопанный, не веря своим глазам. Обломки… Острейший клинок, за который, когда-то не торгуясь, щедро уплатил серебром, валялся на земле, словно какая-то никчёмная и никому не нужная безделушка.

Горестно возопив, воздел обломки к небу.

– Один и Фрея! За что вы так наказали меня!

С хриплым карканьем снялись с вершин потревоженные вороны.

Опомнившись, Оттар взял себя в руки. Нет, тут что-то не так. Как можно быть таким глупцом! Тролль такого сделать точно не мог. Эти твари слишком жадны, это каждый малый ребёнок знает. Даже самый глупый тролль не станет ломать ценный меч, а утащит в своё логово. Но если не тролль, то кто? Кто может быть равен ему по силе?

Перед глазами промелькнул вечер у Торкеля. Яркий свет факелов, крючконосая колдунья, бестрепетно проносящая ладонь сквозь кровавое пламя…

О нет! А что если это и есть тот древний дух, что разглядела Горборга в чаше гаданий? О могучий Один! Что же она тогда бормотала… Кровь… Гром. Да, гром посреди ясного неба.… Я знаю тебя… Имя, его имя… Лэндвэттир! Оберег! Брат… О нет!