Зачистка города от остатков сил сопротивления еще продолжалась, а норманнские крейсеры заканчивали топить патрульные катера европейцев, когда конунг Скандинавии и Верховный жрец видаристов Торвальд Грингсон покинул свой командный катер «Бельверк» и ступил на залитый кровью причал. Внешне Вороний Коготь больше походил на докера, что кишели в порту Роттердама еще этим утром, нежели на властелина северных земель: среднего роста, плотный и кряжистый, с окладистой седой бородой, бритой татуированной головой и лицом, изрезанным глубокими морщинами. Жуткие глаза конунга и впрямь напоминали птичьи: редкостного сочно-рыжего цвета, они излучали магический свет, какой можно при желании рассмотреть в глазах таких мудрых птиц, как филины и во€роны. Пристальный взгляд Грингсона повергал в смятение любого, на ком задерживался дольше чем на пару секунд.

Не признающий излишеств ни в одежде, ни во всем остальном, во время боевых действий Торвальд носил обычное полевое облачение норманнских дружинников: стальной шлем-полусферу, короткую кожаную куртку на меху, широкие штаны с наколенниками и невысокие остроносые сапоги. Оружие командующего состояло из длинного традиционного ножа, обязательного для ношения каждому видаристу, и длинноствольного револьвера сорок четвертого калибра. По слухам, из этого револьвера при перевороте Грингсон лично перебил шестерых телохранителей конунга Буи, всего за считаные мгновения пустив каждому в голову по пуле (история больше смахивала на вымысел, но я все равно восхищался ею, как восхищался любыми историями о хороших стрелках, о которых когда-либо слышал).

Вслед за Торвальдом с борта «Бельверка» сошли остальные приближенные конунга – ярлы северных земель, примкнувшие со своими дружинами к Вороньему Когтю в его походе, а также три человека, о коих следовало сказать в отдельности.

Сразу за Грингсоном следовал высокий жилистый датчанин средних лет по имени Горм. После свержения конунга Буи этот человек стал знаменит не только в Скандинавии, но и за ее пределами. Настоящая фамилия Горма была известна немногим; датчанин же предпочитал, чтобы его называли Фенриром – в честь мифического чудовищного волка, проглотившего в великой Битве Богов самого Одина. Этому двуногому Фенриру тоже было чем гордиться: именно он и возглавляемая им дружина «Датская Сотня» помогли Торвальду «проглотить» ненавистного Буи, который еще немного – и впрямь объявил бы себя богом. Нося звание форинга – командующего дружиной, – Горм беспрекословно подчинялся Грингсону и всегда поддерживал его планы, за что и стал правой рукой конунга и вторым по значимости человеком в иерархии «башмачников».

Вышколенная как стая борзых, «Датская Сотня» и сегодня отличилась. Именно ее десантные боты первыми вошли в устье Рейна, пробив линию обороны противника, словно гвоздь фанеру. Давненько не приходилось «волчатам» Фенрира принимать участие в столь масштабной операции. Во времена правления Буи и его не менее отвратительного предшественника «Сотня» проходила закалку в локальных стычках, что часто разгорались между ярлами. Теперь, когда Грингсон сплотил под своим крылом бывших врагов (кто отверг договор самозваного конунга о Вечном Объединении, тот объединился со своими умершими предками в подземном царстве мертвых), злобные датчане занимались лишь рутинной охранной службой. Это, разумеется, их сильно раздражало. Те, кто намеревались попасть после смерти в славную Валгаллу, восстановленную сыновьями Одина Видаром и Вали, а не в позорный Нифльхейм, считали мирную жизнь неполноценной и скучной. Подарок, преподнесенный Торвальдом «Датской Сотне» и остальным сорвиголовам, прибывшим на эту войну ради богатства и славы, был воистину щедрым. И потому соратники Грингсона готовы были боготворить своего конунга еще при жизни.